— Я не начинал никакой войны!

— Начали, начали, — благодушно кивнул Бруно. — Ну вот что вам не нравится? Пройдемся по основным пунктам. Чрезмерное увлечение земными богатствами со стороны духовных лиц? Повторю ваши слова, святой отец: чтобы убедиться в вашей правоте, довольно пройтись по улицам Констанца, посему даже и не думаю с вами спорить. Но что дальше? Вам не по душе развращенность духовных сановников? Чтобы понять, насколько вы правы, достаточно пройтись по тем же улицам вечером. Не вы первый о том говорите и, как бы мы ни надеялись на скорое исправление ситуации, не вы последний. А вот дальше — дальше и начинается ваша война. Против чего еще вы там читали свои пламенные речи — против индульгенций?

— Отец Бруно, я не вынесу еще одной проповеди о благе этого предприятия, да еще и от конгрегата.

— Даже не собираюсь, — пожал плечами он, — ибо согласен с вами и здесь: затея это была дурная. Но чего вы требовали? Повторите?

— Гнать торговцев индульгенциями с земель Империи, — твердо вымолвил Гус; Бруно кивнул:

— Хорошо. А теперь, святой отец, давайте мы с вами рассмотрим одну реальную ситуацию и одну гипотетическую. Вот вам реальная: три-четыре года назад, после восшествия Бальтазара Коссы на папский престол, торговцы индульгенциями на территории Империи часто начали становиться жертвами грабителей. Вы ведь слышали об этих досадных событиях? Не могли не слышать. Что было дальше — напомнить или скажете сами?

— Они обращались к властям с требованиями расследовать нападения, наказать виновных и возместить утраченные суммы, — нехотя отозвался гость, и Бруно поторопил, когда он умолк:

— И?..

— Ни разу не добились своего, и папские посланники стали обходить большую часть имперских земель стороной. Но это не по-христиански! Разбойничьи методы в борьбе с развращенностью духовных служителей, многоуважаемый ректор академии святого Макария, это не то, что одобрил бы Господь Иисус!

— Это Он вам лично сказал? — с интересом осведомился Бруно. — То есть, вот так пришел однажды и сказал: «Ох, Ян, не одобряю Я конгрегатских методов»?.. Хорошо, теперь рассмотрим ситуацию гипотетическую — такую, какой ее видели вы в своих грезах о чистоте Церкви. Что, по-вашему, надо было сделать?

— Гнать торговцев из храма.

— То есть, выгнать папских посланников прочь из Империи, — кивнул Бруно. — Ага. Хорошо. И что было бы потом? Это не риторический вопрос, ответьте, майстер ректор Пражского университета.

— Бывший ректор.

— Пусть так. Отвечайте, прошу вас. Что было бы потом?

— Конфронтация с Римом.

— В которой, если следовать вашей логике, Империя должна была продолжать стоять на своем. И дальше? Не молчите, что дальше?

— Папский интердикт [93] , — неохотно ответил Гус, и Бруно снова кивнул:

— Во-от. А дальше?.. Отказ покаяться и признать правоту Папы? Другого-то выхода вы не признаете, да и нет его. А потом? Надеяться, что Папа осознает, что был неправ? Что курия это осознает и вынудит его это признать? Хорошая шутка. И каков иной выход? Уйти к одному из двух других Пап в подчинение? Или провести Собор, на этом Соборе постановить, что к тем двум мы не пойдем, а Римский Папа еретик и не нужен, и выбрать своего, годного? Отличная мысль, только Европа не знает, что им делать с тремя понтификами, а мы одарили бы их четвертым. Окончательно утвердим девизом «много Пап не бывает»?.. Однако, я вижу, вы сегодня не столь красноречивы, как на своих проповедях, святой отец. В чем дело? Реальность не желает уживаться с вашими мечтами о земной Церкви, парящей на воздусях безгрешности? Или придется признать, что в таком случае Императору пришлось бы вести самую настоящую религиозную войну, начать настоящий Крестовый поход против Рима, а о таких вещах вы, помнится, тоже отзывались неблагодушно? Что там еще у вас было… Симония? Ужасная традиция, согласен. Но опять же — не вы первый. Дальше что? Пренебрежение паствой и использование оной паствы исключительно для наживы? Жуткое дело, не спорю.

— К чему все это? Если вы сами признаете, что Церковь погрязла во грехе и ей требуется омовение…

— Кровью?

— Прекратите приписывать мне то, чего я не утверждал!

— Так это подразумевается, других вариантов нет. Или вы верите, что способны призвать всех церковнослужителей к покаянию? Всех, какие есть, от куриальных до поместных? Майстер Гус, да вы просто-таки воплощение греха гордыни.

Гость молча бросил на собеседника раздраженный взгляд, и он вздохнул:

— Что ж вам всем так неймётся-то… Вот еще одна отличительная черта идеалистов: вы всего хотите здесь и сейчас, вы не согласны ждать, не желаете делать маленькие шаги навстречу цели, вам непременно нужен прыжок, и плевать, если он завершится в пропасти… Скажите, святой отец, претензии к работе Конгрегации у вас есть?

Гус непонимающе нахмурился, на миг даже позабыв злиться.

— Н-нет… — нерешительно отозвался он. — Но к чему это?

— Сколько десятилетий назад Альберт Майнц начал делать так, чтобы сегодня вы могли это сказать? — спросил Бруно и, не услышав ответа, кивнул: — Вот то-то и оно. К слову, майстер Гус, а как вам новое поколение нашего священства?

— Что? — хмуро переспросил гость, и Бруно повторил с расстановкой:

— Молодые священники, которые стали сменять прежних по всей Империи. Не могу не признать, что их меньше, чем того бы хотелось, но уже должно стать достаточно для того, чтобы вы их заметили. Так как они вам, святой отец?

— Хороши, — через силу отозвался тот. — Они вселили в меня веру в то, что меня услышат и поддержат, что Церковь сама же вспомнит о своем предназначении, что оздоровление духовное уже…

— Вы это серьезно? — хмыкнул Бруно, и гость умолк, глядя на собеседника почти враждебно. — Вы впрямь искренне полагаете, что просто внезапно что-то щелкнуло в церковном механизме, и на свет сами собою начали вылупляться пастыри добрые?

— Вы сейчас…

— Да, прямо говорю вам, что замещение нечестивых носителей сана, не вам одному опостылевших, это целенаправленная работа Конгрегации.