— А я что, я ничего. Сижу вот примус починяю. Товарищи командиры, разрешите мне наведаться к соседнему расчёту? — Наш взводный тоже был здесь и, посмотрев на него, капитан только хмыкнул и со смешком сказал.

— Иди уже. Примус. Да, и передай командиру, пусть спускают вниз свою пушку, чувствую, что теперь нас начнут ровнять с землёй.

Пока я шёл к Мишкиному орудию, то всё время слышал за своей спиной трескотню пулемётов, немцы воевали с дружелюбными привидениями, и продолжалось всё это ещё не меньше четверти часа. Закончили же они воевать только после того, когда окончательно вошли в деревню, и осмотрели все строения, найдя там только трупы своих камрадов. За это время мы не только успели скатить к подножию высоты свои пушки и прицепить их к броникам, но и загрузить трофейные миномёты в один из ЗИСов. А как только по нашим позициям раздались первые пристрелочные выстрелы вражеской артиллерии, то по приказу командира, личный состав по ходам сообщения спустился с высотки и отошёл к реке, укрывшись под берегом. Мы же сразу после погрузки, под прикрытием высоты, отъехали к берегу реки пережидать артобстрел. Вот тут-то Мишаня и поведал мне обо всех своих подвигах.

Про засаду в лесу, мне кое-что рассказал наш взводный, начало боя за «гадюкинский мост» я и сам видел, а вот что было дальше, об этом история умалчивает, зато творец этой истории, не замолкает, мне даже пришлось направить его в нужное русло наводящим вопросом.

— Миша, про то, как вы воевали на той стороне реки, мне рассказал Ванька. А вот что было у вас здесь в лесу, я не видел? Немного подумав, Михайло продолжил свой рассказ.

— Сначала, мы заняли позицию недалеко от реки, потом нас передвинули почти на левый фланг, где мы и вырыли огневую в полный профиль. Копать нам помогали деревенские мужики, трое из которых осталось с нами, и я поставил их подносчиками к орудию. Они когда-то служили в артиллерии и воевали с немцами ещё в ту войну. Моих же подносчиков и ездовых, я посадил в окопы слева от огневой, выделив им трофейный эмгэ. Справа от нас занимали позицию разведчики, а на самом левом фланге окапывалось отделение станкопулемётчиков, и рядом с ними замаскировались два наших танчика. Закончив копать, я взял пару бойцов, и мы поставили растяжки в тылу и на фланге у пулемётчиков, предупредив их об этом.

— А потом, — Мишаня заулыбался и стал похож на кота, — девчата накормили нас обедом. Ох и вкусные…

— Кто, вкусные? — подначил его я. — Девчата или блины?

— И те, и другие, и третьи. — Ничуть не смутился он и замолчал, о чём-то замечтавшись.

— А что дальше-то было? — настроил я Миху на нужный лад.

— А дальше пришёл поручик Ржевский, и так всё опошлил. — Ответил сержант словами из рассказанного мной анекдота.

— Девчата уехали, приехали эти грёбаные гансы, и мы им дали просраться. Сначала я оставил у орудия всего троих, все остальные стреляли по немцам из карабинов и пулемёта. Потом начали бить по машинам, извели кучу осколочных гранат, но и фашисты тоже хорошо извелись, да и станкачи постарались, на дороге из леса такую кучу малу навалили, что любо-дорого посмотреть, никого живыми из нашей мышеловки не выпустили. А вот примерно через полчаса, эти козлы из трёх пулемётов, начали стрелять по нашей опушке, пули так и жужжали в воздухе, или впивались с противным звуком в стволы деревьев. Поэтому я не стал раньше времени раскрывать свою основную позицию (по немцам на дороге, мы стреляли с запасной) а вот наши пулемётчики не выдержали и стали отвечать, за что и поплатились. — После матерной тирады, Мишка прерывает свой рассказ и нервно закуривает. В три затяжки выкурив папиросу и немного успокоившись, продолжает.

— Их накрыли миномётным огнём, да и нас заодно. Ох, и жуткая штука! — этот миномётный обстрел скажу я тебе. Хоть мы и сидели в ровиках, и даже носа не высовывали наружу, всё равно было страшно аж до усери. От мин, которые падали прямо на землю, глубокие окопы нас ещё спасали, а вот те, что рвались в воздухе, задевая ветки деревьев… — Мишка достал ещё одну папиросу и, прикурив, пару раз глубоко затянулся. — Нашего ездового Хакимова тогда тяжело ранило, если бы не этот бешеный бронетранспортёр с миномётом, кто знает, разговаривал бы я сейчас с тобой, или беседовал с апостолом Павлом. Иван мне сказал, что это ты был на том БТРе и вступил в перестрелку с немцами.

— Ну не я один, а так всё правильно, в пятнашки с гансами мы поиграли. — От души стиснув мою руку, он продолжил.

— Пулемётчикам, конечно, досталось, но их спасло то, что их позиции были в кустарнике на самой опушке, да и в землю они закопались по маковку, и рассредоточились прилично, так что зацепило у них всего двоих, правда, одного насмерть, а второго серьёзно ранило. Фельдшер разведчиков подоспел вовремя, перевязал раненых, и мы их отнесли к переправе, а после того как вы отбили атаку, на машине отправили в село. Мы, конечно, постреляли по тем гансам, которые были дальше от шоссе, я даже залезал на дерево, чтобы корректировать огонь, но насыпь дороги в этом месте была на метр выше горизонта орудия и всё, что дальше четырёх сотен метров, в наш сектор обстрела не попадало.

— Миш, а что случилось с теми двумя танками, которые были недалеко от вас? — спросил я.

— По сигналу с вашей высотки, они рванули в атаку. Но на шоссе остановились и стали в кого-то стрелять. Немного погодя один из них спустился с дороги, а второй остался на месте, и продолжил вести огонь, пока по нему не прилетело бронебойным снарядом, и он не загорелся. Пушчёнку эту мы, в конце концов, уничтожили, но для этого нам пришлось выкатить своё орудие из капонира и продвинуться от опушки на пятьдесят метров до ближайшего бугорка. А потом сработали наши растяжки, что и предупредило станкопулемётчиков, но не спасло. Оказалось, что не меньше взвода противника, обошло нас по лесу, но сначала нарвались на гранатные растяжки, а потом вступили в рукопашную с нашими. Пулемётчики полегли все, но выиграли несколько минут, и наш расчёт встретил гансов картечью, да и два автомата и один МГ тоже постарались, хотя в лесу из пулемёта особо не постреляешь, зато для автоматов раздолье, ну а про картечь можно и не говорить, огорчили мы фрицев серьёзно. Но всё равно, если бы вовремя не подоспели разведчики… Сначала второе отделение с самозарядками, а потом уже третье, причём в полном составе, и все с ППД. В общем прижали мы гадов к реке, и всех уничтожили, даже раненых нашли всех до единого и добили, после того как увидели растерзанные трупы наших. На некоторых живого места не было, так их искололи штыками. А потом пришёл приказ сменить позиции, и за нами приехал грузовик. Мы загрузили на него все наши снаряды, трофейное вооружение и прицепив пушку, сразу рванули к вам на подмогу. Разведчики сначала помогли нам с погрузкой, а когда мы поехали, прикрыли нас, постреляв по противнику, а потом по лесной опушке потихонечку отошли к переправе.

Пока сержант Волохов рассказывал мне эту историю, фрицевские артиллеристы продолжали гвоздить по высоте. Не забывали они так же и про наши позиции на опушке леса, вырубая своими снарядами кустарник и молодые деревца. А закончили они своё грязное дело только через двадцать минут. Может быть, стреляли бы и дольше, но время их поджимало, июльский вечер уже вовсю вступал в свои права, время подходило к половине девятого, поэтому гансы решили с нами разделаться засветло, и под прикрытием артобстрела стали выходить на исходные позиции.

Наблюдатели, выставленные с разных сторон, вовремя предупредили нас об этом, поэтому когда снаряды перестали рваться, мы уже были возле высотки. Пехота по ходам сообщения занимала свои позиции, а бэтэры зайдя с флангов, доставили наши пушки прямо на огневые. За командира моего орудия остался взводный, я же опять переквалифицировался в миномётчики, но оставил командовать двумя 81-мм самоварами сержанта Гаврилова. Сам же, установив третий ствол на своё место в бронетранспортёре, стал командиром «кочующего миномёта». На этот раз со мной были Фёдор и красноармеец из расчёта сержанта.