Но даже так переживая, она не могла не подумать о том, каков юмор ситуации. Когда Дамиана устраивалась на работу, Эстель ее строго-настрого предупредила:

— Хозяин наш молод и привлекателен, и не вздумай положить на него глаз. Что он тобой не заинтересуется, это уж само собой понятно, служанки — совершенно не его уровень. Однако глупые влюбившиеся девчонки имеют обыкновение ревновать к госпожам, а это нам совершенно не нужно. Ревность, месть, опрокинутые на "соперницу" подносы еды. Только попробуй — и окажешься снова на улице, безо всяких рекомендаций. Ты знатным дамам не чета.

— Я поняла, — кивнула Дамиана. — Всяк сверчок знай свой шесток. Мой мне известен.

— Красивая ты больно, — недовольно сказала Эстель. — Такие, как ты, вечно хвостами крутят и надеются поменьше работать.

— Я о таком и не думаю даже. Не сироте-бесприданнице за одни красивые глаза на что-то серьезное рассчитывать. А вот хорошие рабочие руки всегда нужны, — серьезно возразила Дамиана.

— Уж больно гладко говоришь и складно… — Эстель возмущалась для порядка, как потом поняла Дамиана. Ведь на место служанки ее все же взяли, и она ближе познакомилась с ворчливой, но добродушной экономкой.

Работы в доме хватало, и довольно тяжелой. К такому Дамиану не готовили, хотя не то чтобы она не была знакома с физическим трудом, но поначалу уж точно едва замечала хозяина, перед которым главное было сделать книксен и принести то, что он велит. Эти поручения обычно оказывались самыми легкими, несравнимыми с тем, чтобы повыносить во двор и вытряхнуть всю постель, перемыть полы и кучу посуды, сходить за покупками, таская немаленькую и тяжелеющую от продуктов корзину, а после выбить ковер. Дамиана поражалась, как другие служанки ухитрялись между такими делами еще и напакостить гостьям дома, но, впрочем, со временем втянулась. Зато это была самостоятельная жизнь, хотя она и текла параллельно хозяйской, практически с той не пересекаясь.

Что ее хозяин граф делла Гауденцио — известнейший в Вентимилье ловелас, интересовало ее постольку, поскольку об этом можно было посудачить на кухне с прочими слугами, а что мужчина он видный и интересный — не занимало вовсе. До сегодняшнего дня. Дня, когда он ее поцеловал, и это было так же невероятно, как если бы ее решил одарить поцелуем император Даларна, и было понятно, что привести к этому могли только чрезвычайные обстоятельства. И также было понятно, что если обстоятельства не повторятся вновь, Дамиане во второй раз его не поцеловать.

И очень жаль, потому что от первого поцелуя она решительно сошла с ума, мечтая, чтобы он продолжал в том же духе, пока не овладеет ею полностью, как обычно мужчины овладевают женщинами. Уж теперь-то Дамиана во всех подробностях заметила, насколько синьор Фабио привлекателен: сейчас у нее была прекрасная возможность рассмотреть и выразительный точеный нос, и совершенно невероятные яркие голубые глаза, цвета летнего неба в полдень, и мелкие кудрявые завитки темных волос, непослушно падающих на лоб и разметавшихся по подушке, и губы… На губы, чувственные и мягкие, смотреть было просто невозможно: Дамиана сразу будто наяву вспоминала, как он ее ими целовал вот совсем недавно.

Она резко перевела взгляд на его лоб и сразу же заметила выступившую на нем испарину, невольно протянула руку, коснувшись пальцами: капли были холодные, а лоб горячий и притом совсем бледный, слишком.

— Синьор Фабио, они ушли уже, наверное?.. — взволнованно спросила она.

— Переоденься сперва, — глухим бесцветным голосом ответил граф, окинув ее взглядом и заметив пятно крови на сорочке. — Я в порядке, — он болезненно поморщился и прикрыл глаза, безвольно обмякнув на подушках. Видимо, чтобы его слова насчет "в порядке" ни в коем случае не прозвучали убедительно.

Дамиана накинула платье и убежала хлопотать с горячей водой и перевязками. После того, как она поговорила с Эстель, Паоло отправили за синьором Лоренцо, наказав скрыть, что обращаются к нему как к лекарю, а не как к другу синьора Фабио. Суета в доме поднялась изрядная, но Дамиане сделалось легче на сердце: теперь она верила, что они со всем справятся. Да и целитель из высшей аристократии уж наверняка хорош. Так она утешала себя, отстирывая свои рубашку и платье, спеша сделать это, пока кровь к ним не присохла, и даже не задумываясь о том, что до сегодняшнего дня ранение его сиятельства вовсе не вызвало бы у нее такого уж сильного беспокойства.

Синьор Лоренцо делла Росси считался одним из лучших лекарей в городе — что, собственно, было и не удивительно, ведь магам-целителям доступны вещи, невозможные для самых умных и ученых простолюдинов, лишенных магии. Потому обычно он входил в дом пациента с куда большими достоинством и уверенностью в себе, нежели сегодня, когда узнал о ранении друга.

— Он в спальне? — спросил Лоренцо у Дамианы, открывшей ему дверь, и, не дожидаясь ответа, скинул ей на руки плащ, тут же велев: — Пришли ко мне Эстель с тазом, чистыми тряпками и кипятком.