Проснулась я разбитой. Нашла на ощупь игрушку-будильник, подарок Верена, и сжала. Придушенно пискнув, она смолкла. Открыв глаза, я тут же малодушно их закрыла. Чуть подумала и укрыла голову одеялом.

В изножье моей постели сидел Лий. Крайне сердитый, он вертел в тонких пальцах узкий метательный нож.

— Вылезай и принимай ответственность, — фыркнул ушастик.

— Ни за что, — отозвалась я. — Ответственность — это, конечно, мое, но не сегодня!

— Как часто ты меня усыпляла?

— Это был Кигнус, — обиделась я. — И упасть тебе не дали. Уложили в кроватку и одеялком прикрыли. Цени, тебя легендарный некромант на руках носил. Целых два шага.

— Тьфу, лучше бы ты меня на полу оставила.

— Готова поспорить, поступи я так — у тебя было бы больше претензий. — Я высунулась из-под одеяла и скорчила эльфу рожицу.

Он медленно кивнул. Нож в тонких пальцах замелькал быстрее:

— Что за заклинание?

— Не знаю, что-то из ассортимента легендарного некроманта. Он, кстати, и на разум влиять может.

Я нервно потерла виски и все же села.

— Мы знаем, кто наша маньячка. Вопрос в том, как теперь быть.

— Та-ак, я проспал все самое интересное? Колись.

— Да чего уж два раза-то? Пошли, поедим и расскажу.

Лий не двинулся с места:

— Имя!

— Ридана.

— Ракшас, — ругнулся эльф и добавил еще несколько певучих эльфийских фраз. — Это же одна из невест? Та, которая и подала мне идею... Слишком бледная, слишком осунувшаяся. Она старается быть в тени, подальше от принца. Ридана, Ридана... Сольвейс кажется.

— Какие познания! — восхитилась я.

— Они владеют солевыми копями и торгуют с Лесом, — пожал плечами эльф.

— Отвернись, — буркнула я.

Умывалась я быстро, еще быстрее оделась и выскочила в гостиную. На столе красовались два кувшина морса и целое блюдо вафель.

— Сегодня вся кухня работает на завтрашний бал.

— Какой бал? — я врезалась в спину остановившегося Лия. — Куда бал? Зачем?

— Ты чего? — вытаращилась Кариса. — Придворные бал предвкушали еще до начала нашей практики. Его просто отложили из-за происшествия с Лессой Итан.

— Ракшас, это тот, который должен был открыть всю эту невестовую кутерьму?

— Нет такого слова, — подал голос Верен.

— Подруга, ты мне сейчас хочешь сказать, что у тебя нет платья? — нахмурилась Кариса.

— Да подожди ты с платьем, у меня еще бал в голове не уложился, — отмахнулась я. — Стоп. А присяга? Кигнус должен присягнуть на верность его высочеству?

— А разве принцам присягают на верность? — нахмурился Вьюга. — Я слабообразованный боец, но вроде как присягают императору или королю.

Тут мы все задумались. Земная история мне известна из рук вон плохо. Вроде как прав именно Вьюга. Но Кигнус собрался присягать завтра, на балу, и именно принцу. Может, это какой-то замшелый закон? Из старательно забытых? Таких, какие помнят только вновь живые легендарные некроманты?

— Давайте лучше про бал, — сдалась я. — Лий, отведешь меня за эльфийским платьем? Это Кигнус просил, чтобы я на его присяге была как «приличная».

— Ага, — меланхолично кивнул эльф. — Я вот о присяге думаю. У нас можно дать клятву верности кому угодно.

— Клятва верности и присяга — разные вещи, — неуверенно возразила я.

— Погодите, — мотнула головой Кариса. — Отец его высочества ограничен в правах, а старый император отстранен от власти, но при этом исполняет роль «сидящего на троне». Может, Элим Грейгронн не только принц, но и глава земель Грейгронн? То есть, ему можно присягнуть не как императору, но как владыке большого куска земли и титула. Рысь, ну ты-то маркиза... То есть не маркиза. Ракшас.

— Вот-вот, — мрачно буркнула я. — Я в этой ерунде не разбираюсь.

— И талантливо это скрываешь, — вздохнул Верен. — Эту присягу могут признать, а могут и не признать. Кигнус скорее хочет потрафить самолюбию принца. Потому что Совет наверняка стряс с него клятву верности.

Я неуверенно пожала плечами — предок носился по всему дворцу несколько суток, засветился везде, где только мог. А помня, что он способен внушать людям доверие... Боюсь, что на балу будут сюрпризы.

Уныло похрустев вафлями, мы решили идти в город все вместе — хоть поесть по-человечески. А то до завтрашнего дня мы озвереем.