– Ее нигде нет, – сказала она сестре.

– А ты хорошо в доме искала? – спросила Геля.

Злата кивнула, но Ангелина решила сама проверить все комнаты. Вернувшись на кухню, она застала Злату за мытьем посуды, только миска Романии стояла нетронутая на столе.

– Ромки действительно нет в доме, – сказала Геля. – Я заметила, что нет ее сапожек, шапки и куртки.

– И что… это значит? – растерянно произнесла Злата.

– Она куда-то ушла из дому. Наверное, к своей крестной! – после паузы воскликнула Ангелина. – Точно! Она у нее! Как мы сразу не догадались?

– Тогда почему крестная не позвонила нам?

– Может, и звонила, но мы не услышали, – предположила Геля.

– Надо маме и папе все рассказать.

– Давай подождем до девяти вечера. Если не объявится, тогда и скажем родителям!

– Нам может влететь за это, – тихо произнесла Злата. – Лучше сразу сказать.

– Мы не нанимались ей в няньки! – недовольным тоном пробурчала Ангелина. – В конце концов, она не маленький ребенок.

– И родились мы все трое в один день, – добавила Злата в знак согласия с сестрой.

Девочки включили телевизор, чтобы отвлечься, но время все равно тянулось ужасно медленно. Они прислушивались к каждому звуку, доносящемуся с улицы, но слышали только завывание ветра, да еще ветвь старой яблони била в окно. Сестры посматривали на настенные часы, и, как только они показали девять, девочки вздохнули и отправились в комнату родителей.

– Можно? – постучав в дверь, спросила Злата.

– Да! Заходи, – ответила мать. – Что там у вас? Все нормально?

– Да, у нас все хорошо… – запинаясь от волнения, сказала Ангелина. – Только вот… Ромашка…

– Что с ней? – с тревогой спросил отец.

– Не знаем, – промямлила Злата.

– Не понял. – Отец приподнялся на кровати и посмотрел на Злату. – Как это «не знаем»? Вы не знаете, что с вашей сестрой?

– Не знаем, потому что ее нет дома. – Геля пришла на выручку Злате.

– Нет дома? В такую непогоду?! – Мать вскочила с постели и накинула халат. – Куда она пошла?

– Мы же говорим, что не знаем, – ответила Злата. – Рома нам не докладывала.

– И давно ее нет дома?

– Не знаем, – опустив голову, ответила Злата.

– Когда вы заметили, что Ромашки нет? – спросил Павел Тихонович.

– Часа полтора назад, – призналась Геля. – Она не пришла на ужин, и мы…

– И вы до этого времени молчали?! – вскипел отец. – Почему нам с матерью не сказали сразу, что сестры нет дома?!

Злата с Гелей переглянулись, и Ангелина ответила, что они решили не тревожить родителей, предположив, что Рома ушла к своей крестной. Павел Тихонович бросился к телефону в коридоре, но, приложив ухо к трубке, сказал, что нет связи. Он принялся поспешно одеваться.

– Я с тобой! – сказала ему жена.

– Вы все, – он взглянул каждой из присутствующих в глаза, – остаетесь дома. Ясно?

Никто перечить не стал, и Павел Тихонович, подняв воротник дубленки, вышел из дома. Он вернулся через полчаса, весь засыпанный снегом. Сняв дубленку и шапку, отряхнул их, повесил на вешалку и сказал:

– Ромашки у крестной не было. Я прошелся по улицам, но ее нигде нет.

– Надо идти к участковому, – дрогнувшим от волнения голосом произнесла Любовь Валентиновна.

– Не дурак, сам знаю, – пробурчал Павел Тихонович. – Был я у него. Телефон и у него не работает, так что в район сообщить нет возможности.

– Но… Мы же не будем сидеть дома, в тепле, когда на улице наступает ночь и такая метель. – Любовь Валентиновна закусила нижнюю губу от волнения. – Надо организовать поиски Ромашки.

– Как? – спросила Ангелина и сразу же пожалела, что подала голос. Отец исподлобья бросил на нее осуждающий взгляд.

– Сидите дома, а я пойду подымать мужиков, будем искать дочь с фонарями, – сказал он и снова стал одеваться.

Павел Тихонович ушел, а Любовь Валентиновна расплакалась.

– Как вы могли?! Почему молчали? Неужели вам безразлично, что случилось с Ромашкой?! – упрекнула она девочек.

– Мы не думали… Мы же не знали, – тихо произнесла Злата.

– Идите в свои спальни и носа оттуда не высовывайте! – в сердцах бросила мать и пошла на кухню выпить успокоительное.

Отец вернулся в три часа ночи, усталый и хмурый.

– Нигде нет, обошли все улицы, – сказал он жене.

– О боже! – заплакала та. – Неужели ее никто не видел?