Я видела, что Раф уже сильно ранен. Из его бока текла кровь, а поломанное и отгрызенное ухо висело окровавленным комком.

Марк тоже оказался ранен, но в порыве схватки я этого не заметила.

Опустившись рядом с напарником, отметила его бледность.

— Марк, что с тобой? — судорожно глотая слёзы, спросила у него. — Марк, ты слышишь меня?

— Прости, — негромко проговорил он, открывая глаза. — Я не смог тебя защитить.

— Марк, не говори глупостей, — сквозь рыдания, прошептала я. — Всё будет хорошо, слышишь?

И тут из его рта потекла струйка крови.

— Нееееет, только не оставляй меня одну, слышишь? Марк, умоляю тебя.

— Прости, — прошептал он и поморщился.

Оглянувшись по сторонам, поняла, что зомби снова пришли в действие, и направляются в нашу сторону.

Это конец.

Но… я не хочу умирать! Я не могу позволить умереть Марку!

И в порыве отчаяния, с криком, бью окровавленным кулаком по земле, от чего её словно начинает вспучивать.

Огромная трещина образовывается вокруг нас троих, в которую несколько мертвецов падают, а затем земля схлопывается, хороня мертвецов ещё раз.

Но некоторые ещё остались. И они продолжают наступать на нас.

Четверых, что были ближе всего к нам, я накрываю воздушным куполом и пускаю внутрь струю огня, а через несколько секунд, делаю маленькую брешь, отчего внутри происходит взрыв, и ошмётки мертвяков забрасывает стены защиты.

Слёзы застилают мои глаза. Рядом скулит от боли Раф, а Марк, Марк просто смотрит на меня, прощаясь.

Чувство апатии накатывает на меня с головой. Мне становится уже всё равно.

Раз уж мне суждено умереть, то пусть будет так. И я просто закрываю слезящиеся глаза.

Раздавшийся неподалёку крик, меня уже не волнует. И такой родной и знакомый голос, что зовёт меня по имени, кажется сейчас таким далёким, таким… нереальным, и я проваливаюсь во тьму.

Глава 34

Приходить в себя оказалось сложно. Внутри меня была только пустота. То отчаяние, что я испытывала ранее не прошло бесследно. Оно словно выжгло внутри меня какую-то дыру.

На самом деле, мне было всё равно, где я, что я. Единственное, что всё ещё плескалось в глубине моей души, это знание потери. Знание, но не чувство.

— Ну же, малышка, — прозвучал чей-то негромкий и знакомый голос. — Приходи в себя.

Но мне не особо-то и хотелось это делать. Там, где моё сознание находилось сейчас, было тихо и спокойно. Мне совершенно не хотелось возвращаться к тем трудностям и проблемам, что ожидают меня там, в реальности. А они ожидают, в этом я была полностью уверена.

— Ника, прошу тебя! — звучит чей-то шёпот. — Всё уже позади!

Возможно, но это уже и не важно. Там, в реальности, мне снова будет больно. Там, я не сумела помочь дорогому мне человеку, другу. Ведь именно из-за меня всё это произошло. Именно я стала причиной того нападения. Хотя, откуда мне это известно, я и сама не могу сказать, просто… уверена в этом, вот и всё.

— Она не хочет, — раздаётся ещё один голос.

— Ты в своём уме, Хейн? — звучит со злостью.

А во мне вспыхивает такое чувство, что обладателю этого голоса совершенно не идёт злиться. Более того, мне не хочется, чтобы он злился, на что бы то ни было.

— Разве ты не видишь? Она уже полностью восстановилась, но сама перекрыла свой резерв. Сама, понимаешь?

— Нет, я не понимаю, — из злого, голос сделался отчаянным. — Не понимаю, почему она решила это сделать.

— О, Пресветлая, — прозвучало устало. — Эмиль, какой ты всё-таки ещё молодой. Как ты не понимаешь, девочка столкнулась с таким, что не каждый бывалый служитель правопорядка вынесет.

— Да всё это я понимаю, — прозвучало совсем рядом со мной. — Просто… боюсь за неё.

— А вот это ты напрасно, — прозвучало с усмешкой в голосе. — Она хоть и пережила всё это, но она сильная. Морально сильная, понимаешь? Просто… ей нужно немного времени, вот и всё.

— Ты можешь сделать что-нибудь, чтобы пополнить её резерв? — прозвучало с надеждой.

— Нет, — снова усталый голос. — Она перекрыла доступ. Не знаю, сделано это осознанно, или же нет, но теперь, пока она сама этого не захочет, мы бессильны.

Странно, но мне почему-то всё равно. Это ведь обо мне они говорят? И… я совершенно не понимаю, что я такого могла перекрыть? О каком резерве идёт речь?

— Ну же, Вероника, вернись ко мне, — звучит почти в самое ухо хриплым голосом.

Ещё какое-то время этот голос, который я хотела продолжать слушать, что-то говорил, но потом… потом он замолчал и лишь звук раздавшихся шагов, заполнил тишину помещения. Но и он вскоре стих. А мне стало одиноко.

Нет, я больше не хочу одиночества. Не хочу быть одна в этой пустоте. И если раньше она мне казалась такой тихой и уютной, то сейчас она оказалась пропитана одиночеством и тревогой.