Какое слово он произнёс в заключение этой фразы, он не помнил и, как ни напрягал память, так и не смог припомнить, а спросить у кого-нибудь из тех, кто был свидетелем этой сцены, – а их было немало, – не решался. Да и в общем-то не имело уже особого значения, какое именно это было слово. Ясно, что это было оскорбление. Безобразное, грязное, площадное. Способное смертельно обидеть и унизить любую девушку, а тем более такую самолюбивую, крайне чувствительную, щепетильную, ранимую в этом отношении, как Саша.
