— Куда ж они могли подеваться? — задумался Гурский.

— А Бог их знает. — На заскворчавшую сковороду Герман вывалил нарезанную соломкой картошку и стал разравнивать ее деревянной лопаткой. — Может, у Петра в машине выпали. Позвони.

— Ага, — Гурский встал и пошел к телефону.

— Ну что, — Вениамин взглянул на почти опустевшую бутылку, — я еще сгоняю?

— Давай, — пожал плечами Герман. — Денег дать?

— Не надо, у меня есть пока. — Он выбрался из-за стола и, выходя из кухни, столкнулся в дверях с расстроенным Гурским.

— Ну что? — спросил Александра Герман.

— Да он это… вне зоны досягаемости.

— Потом позвонишь. Куда спешить-то?

— Ну а чего я у тебя здесь сидеть буду? Я не пью.

— А при чем тут это? А просто так с друзьями пообщаться нельзя? Без стакана тебе скучно? Так побеседуем, о жизни, и вообще… Я вот тут, например, книжку удивительную читаю. Рассказы Ляо Чжая о чудесах.

— Ты этого… Ляо Чжая, надеюсь, в оригинале читаешь?

— Это не автор. Автор Пу Сун-Лин. А название: «Рассказы Ляо Чжая о чудесах». Могу пересказать содержание своими словами. Хочешь?

— Хочу, — кивнул Гурский. — Только непременно в лицах и с демонстрацией чудес.

— Ну во-от, вот видишь? Уже и беседа завязалась. — Герман переворачивал лопаткой жарящийся картофель. — А вот давно ли, к примеру, ты, в свою очередь, был в филармонии?

— Недавно.

— Вот… А ты мне расскажешь, что слушал.

— Может, еще и насвистеть?

— Это лишнее, — рассудительно сказал Герман. — Денег не будет.

Раздался звонок в дверь.

— Открой, а? — повернулся к Гурскому Герман.

Тот встал, вышел в прихожую и открыл дверь.

— Привье-ет… — улыбнулась ему с порога Элис.

— Здравствуй! Проходи. Давай помогу раздеться.

— Нет-нет, — отстранила она его руку — Я сама.

— И все-таки, вы там, в своей Америке, ненормальные. Со своей эмансипацией. Ну неужели неприятно, когда за тобой мужик ухаживает?

— Но… я ведь могу сама, правда?

— Можешь, можешь… Как там Жаклин не появилась?

— Нет, — удрученно покачала головой Элис.

— Ты голодная? — крикнул ей из кухни Герман.

— Я? Да, но… не очень.

— А у нас уже почти все готово. Сейчас я стейки поджарю. Один момент. В гостиной зазвонил телефон.

— Элис, — попросил Герман, — послушай пожалуйста, мне не отойти.

— О'кей! — Элис прошла в комнату и сняла трубку. — Алоу? Да… да… Момент, я не совсем… Саша, — позвала она Гурского, обернувшись к нему и протягивая трубку, — Саша, я ни всо понимаю… по телефон.

Когда Адашев-Гурский, повесив трубку, вернулся на кухню, стол был уже накрыт, Элис с аппетитом уписывала мясо с картошкой, а Герман все еще возился у плиты.

— Чего это ты, — взглянул он на Гурского, — лицом-то переменился?

Элис подняла голову и тоже тревожно посмотрела на Александра.

— Джеки украли, — коротко сказал Гурский, сел за стол и достал сигареты.

— Как это украли? — Герман выключил на газовой плите огонь и снимал с себя пестрый фартук. — Не по-онял…

— Ну как… Короче, звонит сейчас баба, говорит, что нашла записку, а в ней — твой телефон. И просьба позвонить. Какой-то, мол, Жаклин просит передать, что его похитили.

— Погоди-ка, — Герман, услышав звонок в дверь, вышел в прихожую, впустил в дом Вениамина, держащего в руках литровую бутылку водки, и вернулся на кухню. — Что за баба? Как это она записку нашла? Где?

— Рассказываю, — Гурский закурил сигарету. — Она говорит, что шла, мол, вчера на работу, рано утром, и увидела, как из форточки кто-то выбросил кассету магнитофонную, аудио, в коробочке. Она подняла, открыла, видит — кассета новая, хоть коробочка и треснула. Ну, она постояла, посмотрела в разные стороны, сунула кассету в сумку и пошла. Чего добру-то пропадать? А работает она сутки, дежурит где-то. Вот сегодня пришла домой, кассету сыну отдала. Он сунулся, а там, ну на вкладыше этом, картонном, изнутри, чем-то накорябано: «Меня похитили, квартира шесть. Позвоните по телефону…» А дальше — твой телефон и подпись: «Жаклин».

— Ни-и хе-ера себе… — нараспев произнес Герман. — Слушай… а почему сюда? Почему не в менты звонить? И… квартира-то — шесть, а дом? Улица?

— Улица Кирочная, дом двенадцать. Кассета же у бабы этой прямо перед ее носом, говорит, шмякнулась. То есть окна-то она не заметила, конечно, она же наверх не смотрела, но… Дом, говорит, большой, арка еще там такая — она как раз мимо нее проходила, когда кассета на асфальт упала. И ветра, говорит, никакого не было. Не могло коробку ветром от соседнего дома снести. Короче, дом двенадцать, улица Кирочная. Квартира шесть.