Пилат сначала хохотнул, но тут же стих, словно подавившись.

– Предложи гостю сесть, - внезапно вмешался женский голос.
– Он этого достоин.

Каин обернулся и удивился, увидев высокую черноволосую женщину с серыми глазами.

– Клавдия, я же говорил, что буду работать. И этот человек не гость, а пленник, которого я должен осудить, - возмутился Пилат.

– Дурная у тебя работа - достойного человека держать в цепях и судить, - сказав это, она даже не взглянула на мужа, а сразу направилась к Каину.
– Знаю, вы его уже простили, а я еще не смогла.

Ее нежная рука легла поверх руки Иешуа, закованной в цепи.

– Я принесла вам отвар, который поможет вам...

Она действительно держала кубок, но, понимая что цепь не позволит собеседнику поднять руки, посмотрела на супруга.

– Вели снять с него цепи. Он никуда не сбежит, правда ведь?

Она мягко улыбнулась, а Каин с трудом кивнул, всматриваясь в ее серые глаза. Они казались ему знакомыми, страшно знакомыми...

Пилат вздохнул, но спорить не стал.

– Снимите с него цепи и оставьте нас!
– велел он двум стражникам.

Те подчинились, ничего не спрашивая, сняли кандалы и удалились.

Тогда Клавдия вручила Каину кубок.

– Пейте. Это очень хороший отвар, он охладит боль и внутри, и снаружи.

– Надеюсь, это не настойка белладонны, - прошептал Каин и все же отпил часть отвара, не дожидаясь ответа.

Клавдия не ответила, она только улыбнулась и шагнула к мужу.

– Зачем ты здесь?
– спросил Пилат холодно, словно не был рад своей жене.

– Пришла убедиться, что суд твой будет честным.

– Я тебе уже все объяснил.

– А я просила предложить гостю сесть.

Сказав это, она улыбнулась и села чуть позади мужа на бархатный ковер, покрывающий небольшую часть лестницы.

– Я буду счастлив, если вы просто позволите мне перейти в тень, - прошептал Каин, опустошивший кубок.

– Можешь и в тень войти, и даже сесть, если клянешься честно отвечать на мои вопросы.

Каин кивнул, неспешно сделал два шага, опустился на колени и сел на пол, поставил рядом кубок и сложил руки в полном смирении.

– Клятв я давать не стану, - признался он.
– Они всего лишь звук, но правду говорить обязан, ибо только она может меня защитить.

Пилат хмыкнул.

– Ты знаешь, кто я?
– спросил он холодно.

– Разумеется, - отвечал Каин.
– Вы прокуратор Иудеи Понтий Пилат, человек, не считающий иудейскую веру достойной.

Пилат усмехнулся.

– Ни одна религия не имеет смысла, а ваша - и подавно.

– Религия смысла, быть может, и не имеет, но вера делает людей сильнее.

Пилат оскалился.

– Синедрион желает твоей смерти!
– объявил он громогласно.

– Я знаю, - ответил тихо Каин, не поднимая головы.

Пилат молчал, наблюдая, как солнце подползает все ближе к босым ногам странного проповедника.

– Вот умрешь ты и что?
– спросил внезапно Пилат.
– Кому какое дело до твоей смерти?

Каин все же поднял глаза и посмотрел на него, прежде чем спросить:

– А разве вам не заплатили за мою смерть? Или вам заплатили недостаточно, чтобы ваши сомнения отступили?

Пилат позеленел.

– Вы правы, - проговорила внезапно Клавдия.
– Ему заплатили, но хотят не просто смерти. Они требуют распятия.

– И что с того?
– удивился Каин.
– Казнь уже куплена. Суд смысла не имеет. Так сделайте, как они хотят. Зачем вам я?
– Он медленно встал.
– Если вы хотите больше денег, то говорите с тем, кто вам платил за мою смерть, а давать повод вам для ненависти или гнева я не хочу. Мне еще умирать на кресте.

Пилат скривился, а Клавдия посмотрела Каину в глаза, и он окончательно убедился, что они ему знакомы.

***

– Это был не последний мой разговор с прокуратором. Он старательно тянул время, но Клавдия больше не появлялась, а я, признаюсь, ждал ее, но мне досталось общество остроносого лысеющего Понтия-Шмонтия.

– Разве он не был мудрым человеком?
– спросил Иван удивленно.

– Мудрым?
– переспросил Каин.
– Он был умен - это конечно, но мудрости в нем не было ни грамма - сплошная гордыня.

Каин выпрямился, горделиво вздернул нос и воскликнул.

– Да будет справедливо мое слово и справедлив мой суд!