— Вик, — его ответ не заставляет долго себя ждать. Саша выдыхает, постукивая пальцами по ноге. — Я верю в нас, — для меня этого самый лучший вариант ответа. Я расплываюсь в улыбке, ощущая, как сердце начинает биться в груди с новой скоростью. Моя дьявольская улыбка могла бы напугать его, но он не видит, он смотрит вниз. — Может, этого недостаточно для ответа на твой вопрос…

— Больше никаких слов, — я беру руками его лицо и притягиваю для поцелуя, самого жаркого, желанного и долгого.

Саша явно не ожидал такой моей реакции, но, быстро сориентировавшись, прижимает к себе, углубляя поцелуй. Если у меня в животе и летают бабочки, то только бабочки-мутанты, и их сотни. Сейчас хочу только, чтобы это не заканчивалось. Я не целовала его уже не то, чтобы несколько дней или недель, а целую вечность. И даже если на то были причины, это не значит, что я этого не хотела. И это еще больше сковывало.

В этот момент я словно заново обрела свободу, второй раз за сегодня. Забыла обо всем, что было до этого. И ожила, заново почувствовала силу.

Мы останавливаемся, когда я усаживаюсь на его коленях, обнимая за шею. Он поглаживает мое бедро, целуя мочку уха, плавно переходя на шею. Я отклоняю голову вбок, прикусывая губу и улыбаясь как дурочка. От каждого прикосновения пробегают мурашки. Я слегка отстраняюсь, чтобы он перестал целовать мою шею, пока я прямо на заднем сидении автомобиля я не потеряла контроль. Но это не мешает мне поцеловать его в губы.

— Ты права, слова — полная хрень, — говорит он, я снова дарю ему поцелуй. — Действия куда круче, — еще поцелуй. — Мне кажется, ты меня испытываешь, — и еще один. — Я не железный.

— Можешь переночевать у меня, — (почему я не могу оторваться от него?) — Но только переночевать, — наш смех растворяется в поцелуе.

— Опять хочешь оставить меня со стояком? — Шире улыбается он, и мне становится неловко. Утыкаюсь в его шею, извинившись, он только смеется. — Держу пари, сама же будешь приставать, — кладу голову на его плечо.

— Я хочу растянуть удовольствие.

— Его можно хоть каждый день растягивать, — он щелкает мне по носу, за что получает щелбан. — Мне станет легче, если я еще увижу на тебе это чертовски сексуальное платье.

— Я еще думаю над тем, чтобы сегодня ты больше его не видел, — говорю я шепотом, и я чувствую, как он напрягается, пока сама слегка удивляюсь своей дерзости.

— Думаю надо поторопиться, сегодня уже скоро закончится.

Но мы не торопимся. Очередные поцелуи опять отвлекают нас, по-настоящему доставляя удовольствие от отсутствия спешки.

— Я бы хотел, чтобы мы перестали играть в «Правду или действие», — предлагает он.

— Почему? — Удивляюсь я, вгибая бровь.

— Игра «Действие» гораздо интереснее, — понимая теперь, что он имеет в виду, негромко смеюсь, заправляя выпавшую прядь за ухо.

— Хорошо, Александр Андреевич, сейчас ваш ход.

Устраиваясь на капоте автомобиля, я в очередной раз смотрю на часы, ожидая появления Саши. Так как раньше я понятия не имела, где именно он работает, мне пришлось уточнять у Никиты адрес его офиса и часы работы. И вот я здесь, держу себя в руках, чтобы не позвонить и не попросить его выйти.

Я приехала из Финляндии сегодня утром. Мы потеряли достаточно много после инцидента с Марком: мы продали мою и Анину квартиру, от нас отказались некоторые спонсоры, кто-то разорвал договор о сотрудничестве. В основном большинство из них были людьми Макаровых, которые присоединились к папе на время их кампании. Но по итогу все они смылись, просто-напросто не захотели решать проблемы и испугались за то, как это отразится на них. После всего для нас стало необходимо решить пару дел в Финляндии с филиалом компании, чтобы фирма не понесла очень заметные убытки.

Конечно, не вышло без понижения зарплат и других расходов, ведь механизм, запущенный Марком, имел глубокие корни. И об этом всем не знал даже его собственный отец, которому по факту было все равно, чем занимается его сын, лишь бы чем-нибудь себя занимал.

Больше мне ничего неизвестно. Уверена, что мне рассказали не обо всем, но я большего и не просила: я как не разбираюсь в этом, так и продолжаю не до конца понимать всей сути. Единственное, активность благотворительного фонда пришлось заморозить на время, но мы все же получаем пожертвования, которые также присылают обычные люди и пара спонсоров. Мы решили повременить с рекламой и пиар-акциями. Уж очень неоднозначные отзывы были о последнем мероприятии, о котором я не скоро смогу забыть. Такими же неоднозначными были и мои ощущения от того бала. Я испытала, как мне кажется, все возможные эмоции: от всепоглощающей грусти до радости, от которой не могла не улыбаться.

Я была с семьей в Финляндии около двух недель. Никто из друзей, оставшихся здесь, в моем родном городе, не знает о том, что я вернулась. Все они думают, что это произойдет завтра. Так было запланировано, и прямо сейчас в исполнении мой сюрприз для человека, который поддерживал меня все время до того, как я уехала. Мы часто были вместе, даже когда каждый из нас занимался своими делами. Его присутствие успокаивало меня.

Сложилось ощущение, что мы вообще живем вместе. Наполовину это было действительно так: я ночевала у него довольно часто. Часть моих вещей оставалась у Саши, несмотря на то, что все-таки их большинство было перевезено к родителям. Я старалась сдерживать себя, особенно когда очень хотела остаться у него, но здравый смысл говорил мне: «Не торопи события, прекрати делать вид, будто живешь с ним». Мы и так знакомы всего ничего, почти столько же, сколько и встречаемся.