— А что стало с драконом? — заволновался Тони, вытирая испачканные яблочным соком руки о скатерть.

— Ты мог бы и сам догадаться, — усмехнулась аббатиса. — Бог не стал драконом, дракон не стал Богом, но, соединившись с Ним, он уже не мог оставаться прежним. Он изменился даже внешне — стал отличным от всех других драконов. Точнее, она. Это была плодная самка. Она снесла два яйца и умерла.

— Кажется, догадываюсь, — буркнул Тони, безуспешно шаря в пустой корзине. — Эта дракониха возрождается, причем разделившись на две половины — злую и добрую, мужскую и женскую. Они вырастают, спариваются — и так без конца. Поэтому жрицы и монахини хранили эти яйца. О великий Мазда, я сожрал злую половину божественного дракона и теперь сам злой дракон. Какой бред…

— Отражение темной половины, — поправила мать Алиенора.

— Похоже, сестра Констанс снова нам соврала, — поняла я. — Она не ела драконьего зародыша, ведь так?

— Разумеется, — кивнула аббатиса. — Возможно, она действительно порезалась и стала здоровой, у драконьей чешуи есть такое свойство. Но остальное, полагаю, ей подсказал ее хозяин. Как и то, какое из двух яиц выбрать.

— Но как же тогда?.. — я запнулась, припоминая рассказ сестры Констанс. — Она говорила, что драконий зародыш дал ей свободу действий и власть над телом. Это тоже неправда?

— И это неправда. Все хранительницы, попав в Отражение, получают этот дар. Иначе я бы сейчас с вами не разговаривала. Светлана, ты помнишь ту картину, которую я тебе показала?

— Человечек, который идет по дощечкам? Помню, конечно.

— Человечек, как ты говоришь, на самом деле стоит на одном месте. В той единственной точке пространства и времени, где он существует. Каждое новое мгновение словно ложится ему под ноги. Его тело и душа переходят из одного в другое — и так всю жизнь. И в этот же момент его бездушный двойник переходит в Отражение. Множество бездушных, но живых двойников, сливающихся в бесконечную цепь.

— А у хранительниц?.. — начала догадываться я.

— Душа после смерти уходит в Отражение. Поэтому хранительницы здесь властны над своими телами. Все — кроме Маргарет и той другой девушки, по незнанию избравших иную участь.

В дверь постучали — за аббатисой пришла послушница. Тони, замысловато выругавшись, пинком отшвырнул корзину, запустил в камин подсвечник и выскочил в коридор, хлопнув дверью. Выразившись не менее изящно, я отправилась в Стэмфорд.

До полнолуния оставался всего один день, когда мы наконец добрались до последней главы. Мать Алиенора читала, переводила, а я с беспокойством следила за количеством оставшихся страниц — потому что их оставалось все меньше, а ничего нового мы так и не услышали. Практически все, о чем она читала, мы и так уже знали. Например, о том, что хранительницы должны быть девственными и не испытывать плотского влечения к мужчине («А к женщине?» — съехидничал Тони, но ответа не получил). И при этом на момент вступления в должность им надлежит пребывать в детородном возрасте.

— Кольца вбирают в себя магическую силу девушки, которая способна любить и стать матерью, — пояснила аббатиса. — А взамен продлевают жизнь.

Тони задумчиво поковырял в носу, рассмотрел извлеченное, потом перевел глаза на кольцо. Вытерев руку об штаны, он сказал склочным голосом:

— У этого кольца хранительницы не было больше восьми веков. А система, насколько я понимаю, исправно продолжала работать. Неплохой такой аккумулятор, да?

— Я не знаю, что означает твое последнее слово, но да — кольца не теряют свою силу и без хранительницы. Хотя, конечно, постепенно слабеют. Но на этот случай мы и бережем синего дракона Мазды. Пока он жив, кольца не могут полностью истощиться.

— Понятно. Резервная батарея. Как говорит моя дорогая жена, чем дальше в лес, тем толще партизаны. А почему нельзя было сразу закопать кольца под дракона, как это сделал лорд Питер? Зачем понадобились эти дурацкие бабы, которые то хотят трахаться, то лижутся с дьяволом? Нет, вот как хотите, он, конечно, Бог, но логика у него странная, и я ее понимать отказываюсь.

Наверно, аббатиса не разобрала и половины из того, что вопил Тони, но смысл уловила вполне.

— Человек тоже устроен странно, — сказала она спокойно. — Тебя же это не смущает, так?

— Еще как смущает, — возразил Тони. — Просто деваться некуда. Даже если это ошибка или небрежность, все равно ничего с этим не поделаешь.

— Вот и с кольцами и прочим тоже придется смириться.

Перевернув страницу, мать Алиенора продолжила чтение — о том, какие кары ждут отступницу, которая возжелает плотской любви, и о том, насколько кольца опасны для мужчин. Наконец она закончила и закрыла книгу.

— Не понял, — ошарашенно сказал Тони. — И это все? Мы две недели слушали какую-то хрень и нового узнали только то, что какой-то там персидский Мазда залез в дракона, чтобы сварганить кольца. Какого дьявола?

— Я тоже не понимаю, — осторожно присоединилась я, страдая от невозможности расплакаться слезами разочарования. — Вы сказали, что мы должны прочитать эту книгу до полнолуния и принять какое-то важное решение, но…

— Вы на редкость дурно воспитаны. Вы оба, — аббатиса осторожно защелкнула замок книги. — Что поделаешь, вы из другого мира и из другого времени. Это не ваша вина. Только поэтому вы по-прежнему здесь. Вы нуждаетесь во мне, а я… и весь мир… мы нуждаемся в вас. Поэтому замолчите и слушайте.