Колеблюсь мгновение, но знаю, что это может быть единственным шансом получить от Димитрия то, чего не могла раньше.

– Можно тебя кое о чем спросить?

Он делает шаг вперед и садится рядом со мной:

– Да.

– Ты ответишь мне честно?

Он минуту обдумывает мой вопрос, а потом отвечает:

– Да.

Я собираю все свое мужество и начинаю:

– Если бы я была рядом с тобой, у меня были бы проблемы, и появился бы Хендрикс, что бы ты сделал?

– Я не понимаю, - говорит он озадаченно.

– Ты воспользуешься шансом, чтобы убрать Хендрикса, или поможешь мне?

Он прищуривается, будто в шоке. На его лице появляется выражение чистого ужаса.

– За кого ты меня принимаешь, Джесс?
– он почти шепчет, настолько тихим становится его голос.

– Я...

– Явно не за такого, каким я думал, - невнятно произносит он, вставая.

– Дими, - говорю я, тоже вставая.

Димитрий оборачивается. Теперь он злится.

– То, что ты действительно подумала, что я предпочту разбираться с Хендриксом вместо того, чтобы спасти тебя, говорит мне, что ты так меня и не узнала.

– Ты не показывал мне ничего, кроме мести, мести и мести.

Он качает головой, глядя на меня.

– Я не стану отрицать, что только о ней и думал. Но если ты когда-нибудь попадешь в беду, то ничто… ничто не помешает мне прийти тебе на помощь.

У меня по коже бегут мурашки.

– Правда?

Он отворачивается и идет к выходу.

– Да, и ты должна была это знать.

Я бросаюсь к нему.

– Димитрий, не уходи так.

Он меня не слушает.

– Ты сделал мне больно сегодня вечером, - кричу я, заставляя его остановиться.
– Ты позволил, чтобы… этот… мужчина… пришел. И ты встал на его сторону ради информации. Ты, действительно, думал, что я не задамся вопросом, что же между нами?

Он оборачивается.

– Я бы никогда не позволил ему прикоснуться к тебе.

– Это к делу не относится!
– кричу я.

– Бл*, Джесс, чего ты от меня хочешь? Я украл тебя. В какой момент я превратился из врага в гребаного прекрасного принца?

Я качаю головой, больше не сдерживая слез. Они стекают по щекам и капают с подбородка, а я их и не вытираю.

– Я никогда не говорила, что хочу прекрасного принца. Черт, и не говорила, что хочу плохого парня. Я просто хочу правды, Дими. Хочу знать, почему все еще разговариваю с тобой, хотя у меня был шанс сбежать.

Он подходит ко мне, смотрит сверху вниз напряженным взглядом голубых глаз.

– Это ты мне скажи, - выдыхает он.
– Почему ты не сбежала?

Качаю головой, глядя на него затуманенным взглядом.

– Потому что могу видеть больше, что остальные. Я вижу ту твою сторону, которую ты отталкиваешь. Я вижу в тебе часть себя. Чувствую связь, когда я с тобой, понимание… но больше всего, чувствую тебя, Димитрий. Всем сердцем.

Еще до того, как я произношу что-то еще, он бросается вперед, обнимает за плечи и буквально вжимает меня в себя. А потом губами находит мои. Как только губы сливаются, я забываю обо всем. Колени слабеют, и я ловлю себя на том, что вцепляюсь пальцами в его рубашку, при этом стараюсь не касаться груди. Он стонет и делает шаг вперед, заставляя меня сделать шаг назад.

Мы падаем на кровать, и слабость в моем теле быстро превращается в страх, когда его тело обрушивается на меня. Для большинства, это прекрасный момент. Для меня - чистый ужас. Я задыхаюсь, разрываю поцелуй, упираюсь руками в его грудь и с силой толкаю. Его передергивает от моего прикосновения, и он тоже напрягается, отскакивает от меня и пятится назад. Я сажусь, тяжело дыша.

Мы оба выглядим так, будто только что пережили что-то ужасное.

Боже. Насколько мы сломлены?

Я растираю ладонью грудь и смотрю на Дими, который уперся взглядом в пол, сжимая кулаки. Мое прикосновение вывело из равновесия и его тоже, вернуло к тому, чего он хотел избежать. Так же, как для меня - его тело надо мной. Я глубоко вздыхаю и опускаю голову на руки. Что можно сказать сейчас, чтобы сгладить это? Есть ли вообще для этого какой-нибудь способ?

– Да уж, картина маслом «Два психа», - бормочу я.

Поднимаю голову и вижу, что Димитрий рассматривает меня, его губы изгибаются.

– «Два психа»?

– Да, - говорю я, откидываясь на спинку кровати.
– Картина маслом.

Он подходит и, удивительно, опускается на кровать рядом со мной. Мы лежим бок о бок, глядя в потолок.

– Мы стали странной… - останавливаюсь, пытаясь придумать слово.

– Парой?
– предлагает он.

– Мы не пара, мы даже трахаться не можем.

Он издает сдавленный звук, и, повернув голову, вижу его ухмылку.

– Я терпеть не могу, когда меня трогают, а ты терпеть не можешь, когда тебя трахают.