– Наслаждаешься шоу, Люк?
– фыркает он, но я вижу гнев на его лице.

Я не смотрю на него, куда угодно, только не на него.

Люк фыркает и толкает меня вперед.

– Думаю, вот эта твоя девчонка наслаждалась больше: я почти слышал, как сжалась ее киска.

– Ты придурок!
– рычу я, когда он вталкивает меня в комнату.

– Забирай ее, - говорит он скучающим тоном.
– Я посидел с ней. Пусть Уайли продолжит.

Уайли - еще один охранник-засранец, которого Димитрий приставляет ко мне, когда не хочет следить сам. Хотя Уайли немного добрее и разговорчивее Люка. Не дожидаясь ответа Димитрия, Люк поворачивается и уходит. Я чувствую, как пылают мои щеки. Он просто оставил меня в комнате с голой парой, чей секс только что прервали. Это не неловко, нет, конечно же, нет.

– Сваливай, Ливви, - приказывает Димитрий все еще хриплым голосом.

– Черт возьми, ты никогда не удовлетворяешь меня. Эта девка вечно рядом, - брюзжит она, натягивая трусики, будто меня и в комнате нет.

Я осмеливаюсь взглянуть на Димитрия, ожидая, что он будет пялиться на грудь Малибу, но нет: он смотрит на меня. Он смотрит мне в лицо. Время от времени его взгляд опускается к моим губам. Боже, если он продолжит так смотреть на меня, я захочу занять место Малибу под ним. Я сглатываю, мысленно ругаясь, и снова перевожу взгляд на ноги.

Мне нужны новые кроссовки.

Очень, очень нужны новые кроссовки.

– Шевелись, - рявкает Димитрий.

– Да шевелюсь я, - огрызается Малибу.
– Иисусе.

Она проносится мимо меня, полуодетая. И, да, она толкает меня плечом. Я стискиваю зубы и пытаюсь сдержать поток ругательств, которые хочется вылить на нее. Когда дверь захлопывается, я снова смотрю на Димитрия. Он все еще не отводит от меня взгляда. Почему он все еще смотрит на меня? Боже, у меня что-то на лице? Нет, в этом взгляде нет и тени юмора... скорее, он жаркий.

– Я, э-э, прости, я вошла...

Соберись, Джесс.

– Я не хотела портить тебе вечер.

Он долго молчит, и я снова бросаю на него взгляд. Он все еще смотрит. Блин. Может, у него аневризма мозга, а я об этом не знаю?

– Нет проблем, - говорит он, и будь я проклята, если его голос хриплый не от желания.
– Она все равно не делает того, что ей говорят.

Я фыркаю.

– Ну, это неудивительно, я и в прошлый раз убедилась, что она та еще сучка.

Его взгляд становится жестким, он смотрит на меня.

– У меня только одно правило, которому нетрудно следовать.

Я вздыхаю, прохожу по каюте и встряхиваю наручники у его лица.

– Мне нужно в душ. Сними их.

– Тебя не заинтересовало это правило?
– говорит он, роясь в джинсах и доставая ключ.

– Не то чтобы. А должно?

Он пожимает плечами, но когда его руки касаются моих, я невольно вздрагиваю. Он поднимает на меня взгляд, но пальцы не останавливаются. Наши взгляды пересекаются, и я вижу в них полное понимание. Он заметил, что я только что вздрогнула, и хуже того, он знает почему.

– Хочешь со мной трахнуться?

– Ч-ч-что?
– давлюсь я воздухом и быстро мотаю головой.

– Это простой вопрос.

У меня отвисает челюсть.

– Я - твоя пленница. Хотя знаю, что есть болезнь, формирующая любовь между пленницей и похитителем.

Он наклоняет голову набок, изучая меня.

– Стокгольмский синдром, но у тебя его нет.

– Откуда ты знаешь?
– говорю я, скрестив руки на груди.

Он бросает на меня невыразительный, почти скучающий взгляд.

– Твое возбуждение вполне реально.

Я открыла рот и придала лицу выражение полного отвращения.

– Что?

– Ты слышала меня: я почти чувствую запах. Всего-то нужно одно касание моего языка к этой сладкой киске, и ты станешь на колени. А теперь ответь на мой вопрос.

Я качаю головой.

– Вот уж нет, придурок. И что заставляет тебя думать, что у меня сладкая киска? Я вообще могу быть мужчиной.

Он фыркает.

– Это не так.

– Могу, - шепчу я, когда он подходит ближе, слишком близко, чтобы было комфортно.

– Это не так.

– Это вполне реально.

– Не-а.

– Ладно, даже если это не так...
– начинаю я, с трудом переводя дыхание, когда он смотрит на мои губы.
– Ты все равно не можешь знать, что у меня сладкая киска.

– У тебя сладкая киска.

– Ты не можешь этого знать!

Уголки его рта приподнимаются, и я едва не падаю на колени.

– У. Тебя. Сладкая. Киска.

– Ты такой засранец, надеюсь, ты это понимаешь.

Он наклоняет голову и смотрит на мою шею, будто хочет наброситься на нее и поставить засос.