Дмитрий Михайлович пошел к Жанне, чтобы изменить оставшиеся мелочи, и тут зазвонил его телефон. Точнее, это был не звонок, а мелодия Нино Рота из знаменитого фильма.

На определителе высветилось: «Аня». Не доходя до Жанниного стола, Дмитрий Михайлович свернул в коридор, чтобы говорить с женой в отдалении от чуткого, но излишне любознательного коллектива. Он шел, и ему казалось, что он невольно пританцовывает, как один из участников феллиниевского хоровода. Чтобы прервать звуковое сопровождение, нажал зеленую кнопку и буркнул в трубку:

– Сейчас, сейчас.

Зашел в туалет. Там никого не было. Правда, кто-то мог беззвучно таиться в кабинке. На всякий случай стал говорить общими фразами:

– Ну что?

Аня сказала, что Леночку сегодня оставили.

– И когда планируется? – спросил Дмитрий Михайлович.

– Что значит когда? Говорю же, сегодня.

– Нет, это я понял. Сегодня оставляют. А сами, – он понизил голос, – роды когда? Завтра? Послезавтра?

– Да нет же. Сегодня.

– Ничего не понимаю. Мы же договаривались, что ее положат за несколько дней, подготовят…

– Ну, договаривались так, а получилось этак.

Поняв, что от нее толку не добьешься, Дмитрий Михайлович дал отбой и стал застегиваться. Вода спустилась сама. Техника!

Вымыл руки, вышел в коридор и стал звонить Леночке. Ее телефон был отключен. Тогда он набрал Вадика. После четвертого гудка тот ответил:

– Слу-ушаю, Дмитрий Миха-айлович.

Сперва тестю показалось, что зять говорит неохотно, словно бы даже раздраженно. Но потом он сообразил, что у каждого волнение проявляется по-своему: Вадик был как будто оглушен всем свалившимся на него.

– Ну что там? Вы были у Маревич?

– Бы-ыли.

– И что?

Чем медленней говорил зять, тем больше волновался тесть.

– Мы пришли… Леночка зашла… А я остался… Потом Леночка вышла и сказала, что надо погулять.

– Как погулять? Где погулять?

– В сквере. Там рядом сквер…

– Может, лучше домой?

– Нет… Леночка сказала, что она у нее там… ну типа поковыряла… И сказала: «Погуляй часа два…»

– И что? Вы гуляете? Когда это было?

– Нет… Мы уже не гуляем…

«Все кишки вытянет! Гуляем, не гуляем!..?»

Тут подошла Катя. Отыскав его наконец в коридоре, она сказала:

– Дим, ну где ты? Я всё… А! Или ты говоришь? Ладно, я потом.

Она отошла, а Дмитрий Михайлович спросил:

– Так что? Прошли эти два часа, что ли? Когда это было?

– Нет… Один час прошел… И десять минут… А потом она захотела в туалет. И мы пошли назад. Обратно. В институт. И она пошла. В туалет, в смысле. А охранница увидела, что она пошла в туалет, и говорит мне: «Куда она пошла? Ей в отделение надо!» А я стал стучать, а охранница вскочила и сама туда заскочила. И вышла с Леночкой. И она ушла.

– То есть окончательно ушла?

– Вроде бы.

– Они же обещали ее заранее положить! Мы специально приходили и на той неделе, и раньше…

– Я не знаю, – промямлил Вадик.

– Ну понятно… То есть, конечно, ничего не понятно. Зачем тогда договариваться? Ладно, – хотел было закончить разговор Дмитрий Михайлович, но спохватился: – А ты сам-то сейчас где?

– Я? Я здесь… – ответил Вадик и по голосу стало понятно, что он оглядывается, чтобы понять, где же находится.

– В институте еще, что ли?

– Да…

– Так а что тебе там делать, если она уже ушла? Она точно окончательно ушла?

– Ну да. Попрощалась, с вещами…

– Так уезжай. Домой или еще куда.

– А может… Что-то будет нужно…

– Вадим, ну что ты уже сейчас можешь? Если что, тебе позвонят. Поезжай… Знаешь что? Лучше всего к своей маме поезжай. Она сейчас дома?

– Да.

Сам Дмитрий Михайлович в свое время, и когда Аня рожала их старшего, Юру, и когда – Леночку, был на работе. Но после работы отправлялся к родителям. Поэтому он и зятю предложил тот же рецепт.

На этом разговор закончился.

Дмитрий Михайлович сдвинул брови: когда он говорил, кто-то подходил, чего-то хотел. Но кто? Наконец вспомнил и пошел к Кате, и та сообщила, что была у Веры Владимировны, и они решили: раз номер утвержден, ничего не менять, а начинать вставлять рекомендованную цену со следующего номера. Он сказал: «Ага», – и пошел к Жанне, чтобы ликвидировать только что вставленную строку. Сделав это несколькими легкими движениями, Жанна принялась возвращать на свои места другие элементы обложки, потеснившиеся ради фразы, в результате отмененной.