Леля помотала головой.

– Ладно. Пусть так. Но если ему кто-то угрожал, вы бы это заметили? По его настроению, к примеру?

– Заметила бы. Не думаю, чтобы ему кто-то угрожал.

– А вам? – неожиданно спросила Вершина. – В смысле, лично вам, Александра Игоревна?

– Мне? – изумилась Леля. – Но с какой стати?

– Мало ли, – усмехнулась Вершина. – Или вас все всегда только любили? И взглядов косых никто не кидал? И не завидовал?

Леля вдруг вспомнила ту жуткую старуху.

– Но это же бессмыслица! – вырвалось у нее против воли.

– Что именно?

– Да подходила ко мне какая-то психованная старуха, даже как будто угрожала. Но…

– Но?

– Как ненормальная бомжиха могла бы что-то сделать Лене?

– Давно это было?

– Мне кажется, я ее зимой несколько раз видела. А подошла она… в тот день, когда, ну, когда Ленька пропал… я еще не знала ничего, а тут эта сумасшедшая… я испугалась даже.

Выслушав Лелино приблизительное описание страшной старухи, Вершина подтащила к себе громоздившийся на левом углу стола телефонный аппарат: здоровенный, квадратный, с окошечком, где высвечивался номер – набранный или входящего вызова. Похожий телефон стоял в их первой с Ленькой квартире больше двадцати лет назад, тогда такой аппарат выглядел невероятно круто, сегодня же смотрелся почти убого.

Настучав что-то по кнопкам, следовательша быстро заговорила в трубку:

– Матвеич? Вершина беспокоит. Не в службу, а в дружбу… да знаю, знаю, бесплатно только птички чирикают… за мной не заржавеет, не боись. А скажи мне, друг ситный, вот что: нет ли на твоей земле, ну, среди контингента, такой, знаешь ли, колоритной бабуленции? Скорее всего бомжиха. В джинсовой панаме и одежек как на капустном кочане, но сама более-менее субтильная… Росту среднего, с меня примерно, волос под панамой не видно, но точно старуха, морщины, как Дарьяльское ущелье… Да? – Она быстро почеркала что-то в потрепанном клетчатом блокноте. – Ясно-понятно. А попрошайничает эта красавица агрессивно или на жалость давит? Вот оно что… Ладно, бывай.

Бросив трубку в предназначенное ей гнездо на сером телефонном корпусе, она поглядела на Лелю. Непонятно поглядела – не то недовольно, не то, наоборот, сочувственно:

– Есть в вашем районе подходящий персонаж. Старуха то есть. Не совсем бомжиха, но почти. Ну и с головой у нее не так чтоб хорошо. Правда, до сих пор она вроде бы ни на кого не нападала. Обычно просто встает рядышком и смотрит в упор, чтоб, значит, денег дали.

– На меня она тоже не нападала, – жалобно проговорила Леля. – Только гадости говорила, ну вроде бы угрожала. Карами небесными грозила. И… когда я хотела ей денег дать, сказала, что я могу свои деньги… – Она смутилась. – Очень грубо, в общем, сказала. И денег не взяла.

– Ну, всякое бывает, – подытожила Вершина. – Бабуся и так с головой не дружит, может, у нее еще какие-то… винтики перевинтились. Скажу ребятам, пусть айболитам ее покажут, не пора ли госпитализировать. Если она опасна стала… Ну а то, что она набросилась на вас в тот самый день, когда пропал ваш муж, это, конечно, чистой воды совпадение.

Ну да, подумала Леля горько. Вся жизнь – череда совпадений. И выстрел пушки ровно в тот момент, когда старуха завершила свое представление, – тоже, конечно, совпадение.

– О! – обрадовалась вдруг следовательша. – Молодец Матвеич, быстро как подсуетился. Ну-ка гляньте. – Она повернула к Леле монитор, с которого скалилась неопределенного пола физиономия, обрамленная седыми космами. – Ваша?

Леля вгляделась, покачала головой неуверенно:

– Не знаю. Н-нет. По-моему, не она.

– Общее впечатление или что-то конкретное? – деловито уточнила Вершина.

– Зубы… Да, точно, зубы. У этой огрызки, а у той были все на месте.

– Поня-атно, – протянула следовательша. – Целые зубы – это интересно. Чтобы у бомжихи… Ладно, поглядим. Больше никто вам не угрожал?

Угрожала Леле собственная свекровь. Все эти дни и ночи – главное, ночи! – она звонила и кричала в трубку. Кричала всегда одно и то же, что Леля – убийца:

– Добилась своего, дрянь?! Я тебя собственными руками удавлю!

Лидия Робертовна звонила непрерывно – до тех пор, пока Иван Никанорович не настроил в Лелином телефоне какие-то непонятные ей «фильтры». Через эти «фильтры» звонки свекрови не пробивались.

Леля Лидию Робертовну жалела. Но сейчас следовательша смотрела так требовательно и одновременно так сочувственно, что она сказала, покачав головой:

– Мне свекровь постоянно угрожает. Только это же…

– Давно угрожает?

– Ну… вот… сейчас… Кричит, что это я его на тот свет отправила. Ну… она… Она никогда меня не любила, считала, что мне от Леньки только деньги нужны, что жену ему надо нормальную, а не такую, как я.

– Понятно. Она ему, случайно, невест на ваше место не подсовывала?

– Не знаю. Он не говорил.

– Понятно, – повторила Вершина. – И, простите, я вынуждена спросить: у него была любовница?

– Что вы такое говорите? – опешила Леля. – Да мы… Да Ленька…