Как только его руки начали плотно прижимать меня к себе, я отстранилась. Не насытившись поцелуем до конца, Феликс вздохнул, с укоризной глядя мне в глаза.

– Надеюсь, что это того стоит. – Вздохнула я.

Феликс лишь улыбнулся мне в ответ.

Когда я привела себя в порядок, и спустилась на кухню утром, мамы дома уже не было. Папа точно уехал на работу, ещё часов в семь, как обычно.

Находясь в упадническом настроении, я ходила по дому, как приведение.

И Иры рядом нет. Давид заверил, что в ближайшем времени работы для меня не предвидится и он не появлялся. Такое впечатление, что я осталась одна, пусть родители были рядом. И те разбегались каждый день по своим делам.

Дом был пустым. Я ходила по комнатам, осматриваясь, словно впервые оказалась здесь. Мой родной дом… Столько воспоминаний!

На секунду мне стало жутко от того, насколько мне было некомфортно одной.

Вспомнился ночной кошмар…

– О, нет, нет, нет, – затараторила я, отгоняя от себя жуткие мысли, поднимаясь в свою комнату, чтобы переодеться во что-нибудь менее домашнее, так как появиться в штабе в мятых шортах и застиранной футболке будет неприлично.

Я хотела надеть туфли, но решила остановить выбор на кедах, так как от моего образа жизни можно ожидать только сюрпризов – вдруг придётся спасаться бегством от очередного монстра… и вместо платья пришлось надеть джинсы и топ.

Прежде, чем спуститься вниз, я остановилась, глядя на широкие деревянные ступени лестницы. Помню, как малышкой я спрыгивала по ним по очереди, обеими ногами, не торопясь. Когда я спрыгнула сейчас, то шума было гораздо больше.

Подумаешь, пожала я плечами и продолжила своё развлечение. Так, через несколько долгих и утомительных минут моего пути прыжками, вызванного ностальгическим настроением, я оказалась у последней ступени. Спрыгнув на неё, я подняла голову и вздрогнула: в коридоре стоял Давид. Его лицо не выражало ничего, кроме спокойствия. Лишь одна его бровь была иронично вздёрнута. Неловкое молчание.

– Веселишься. – Заговорил он лениво, явно наигранно. – Веселись, веселись…

– Я закончила. – Появление моего наставника означало только одно: новые приключения.

Он вздохнул:

– Тогда, идём. – Тут его серьёзное выражение слетело подобно сорванной маске, и он рассмеялся, – Рита, я уже ничему не удивляюсь… но ты что-нибудь да выкинешь.

Я шла следом за Давидом по пути в кухню:

– Что привело тебя сегодня в мой дом?

На столике у стены, на которой висел тёмно-серый телефонный аппарат, Давид обнаружил оставленный мамой флакон её французских духов. Он взвесил его в руке, рассматривая, потом поднес к лицу, вдыхая аромат:

– У Марии Алексеевны хороший вкус, – проговорил он, свернув с пути в гостиную. Поставив духи так, как они стояли до того, как их потревожили, я проследовала за Давидом.

– Ты не ответил на вопрос. – Мои слова были проигнорированы. Давид рассматривал фотографию на комоде с рамками, сделанную ещё до моего отъезда в первый год обучения в университете. На ней были запечатлены я и родители на одном из наших пикников. Он снял рамку с фото с комода, чтобы рассмотреть поближе:

– Ты была такая милая тогда, – улыбнулся Давид, продолжая рассматривать фото, – мама у тебя, я скажу, прелесть…

– Эй! Давай без этого пошлого тона, хорошо? – Возмутилась я.

Давид выпрямился и повернулся ко мне:

– А что в этом плохого? Ты должна гордиться. Это ведь комплемент мужчины, знающего толк в женской красоте.

Я подошла и забрала у него фото:

– Слушай, мужчина, – поставила её на место именно так, как она стояла до этого, – ты просто так в гости не приходишь.

Давид пожал плечами:

– Мне было скучно, почему бы и нет? – Растянулся на диване, с видом ленивого кота, уставившись на меня. – С того момента, как все измерения были запечатаны, работы заметно поубавилось. И я в свободное время решил навестить тебя.

– Ты всё своё свободное время проводишь с Евой.

– Ну, хорошо! – Раскололся он, поднявшись с дивана, – я хотел тебя помучить.

Я закатила глаза:

– Чего и следовало ожидать. Как?

Давид привел меня в обычный с виду спортивный зал в одном из небольших штабов «Щита», разбросанных в разных городах. В нём не было тренажёров: несколько больших боксерских груш и холодное оружие, настоящее, а не деревянные палки для тренировок, разных видов и форм, хранились на креплениях вдоль одной из стен. Оно не блестело новизной, было довольно потрёпано. Видимо, им часто и давно пользуются.

– Сегодня здесь точно никого кроме нас не будет, – подошёл он к одной из груш, – кругом глухо, как в танке. – Тяжёлый удар, зазвенела цепь креплений.

– Мы с Ирой оставили вас без работы?

– Нет, – ещё несколько ударов по груше, – не особо. Хотя, с того момента, как вы спасли мир, многое изменилось. «Гости» не бунтуют, полтергейстов всё меньше, а нас, представителей иной расы, и так было немного. На сто человек всего один или два не человека. Всегда были незаметны. Ты чем-то расстроена?