— Я найду их, Тсукико, — ответил ван. — Они повели себя бесчестно. Настоящие трусы, и не достойны влачить своё жалкое существование на нашей земле.

— То есть поможешь мне?

— Да. Сегодня же расспрошу знакомых. Они должны что-то знать. А когда найду…

— То скажешь мне, — перебил я. — Не нарывайся, Изуди. Ты ведь говорил, что у тебя семья. Позаботься о близких, а этих подонков оставь мне. В конце концов, знаешь, на что я способен.

— Дело твоё, — он просто пожал плечами. — Главное, чтобы ты успел их поймать до того, как они убегут в чужие края.

— Достану из-под земли, — улыбнулся я, а потом задал другой вопрос: — Говорили о злобе, что может меня поглотить. Что это значит?

— Во время Поединка обостряются все чувства, — начал он. — Из-за того, что вы сражаетесь без магии и оружия, полагаться приходится лишь на собственное тело и умения. Ты боролся за Мэй. Злился на её убийцу. Пылал гневом. Потому и победил. Однако твоя ярость поглотила разум. Это грозило безумием. Только благодаря Рангику, ты смог выкарабкаться из бездны мрака.

— М-да, она здорово мне помогла, — согласился я.

— Так что стоило бы тебе поблагодарить дамочку, как следует, — хмыкнул Изуди.

И только я хотел спросить на что он намекает, как лошади недовольно заржали и остановились.

— Что такое? — удивился Изуди.

Но как бы он ни пытался сдвинуть кобылу с места, ничего не получалось. А я даже не предпринимал никаких попыток. Ведь по спине уже пробежал неприятный холодок.

Вокруг нас сгустился предрассветный туман. Разглядеть, что на дороге можно было лишь с расстояния в пару дзё. Но я прекрасно осознавал, что к нам навстречу кто-то идёт.

И вскоре в сером мареве появилась тень. Незнакомец вышел из тумана и встал посреди дороги, с любопытством осматривая нас. Парень, лет двадцати пяти на вид (если судить по человеческим мерка). Высокий, хорошо сложенный с широкими плечами. На нём была чёрная жилетка и штаны, расшитые золотистыми узорами. Какими именно, на таком расстоянии разглядеть не получалось.

— Это ты подкидыш Ито? — нагло спросил незнакомец.

— Для начала представься, — ответил ему, не желая терпеть такого обращения.

— Ха, — усмехнулся тот и направился к нам.

В его руке сам собой возникла катана.

— Стой! — грозно приказал Изуди.

— Заткнись ван, — огрызнулся парень.

Вскинул руку, и моего попутчика сбросило с лошади. Да так, что Изуди улетел назад и скрылся в тумане.

— Да кто ты такой? — спросил я, спрыгнув на землю.

В ту же секунду правую ногу пронзила острую боль, но не проронил ни звука. Лишь сильнее стиснул челюсти.

— Что такое? — наигранно учтиво спросил приближающийся парень. — Приболел?

— Тебя это не касается.

Я достал меч и сделал пару шагов навстречу. И только тогда заметил, что под длинной светлой чёлкой на лбу незнакомца выпирают два маленьких рога.

Интересный тип.

— Давай, я позволю ударить первым, — рассмеялся он и остановился, опустив оружие. Я встал в нерешительности. — Ну же, долго ждать не буду.

— Убивать беззащитных не намерен, — ответил ему и чуть попятился.

Не нравилось мне это. От парня буквально разило магической мощью. Сражаться с ним сравнимо с самоубийством. Но выхода не оставалось. Он перекрыл дорогу, и явно чего-то ждал.

— Беззащитных? — оскалился тот. — Боюсь ты ошибаешься на мой счёт.

После чего стремительно ринулся в мою сторону. Не успел и глазом моргнуть, как его катана полоснула меня по рёбрам, а сам парень оказался позади. Снова дикая боль, разливающаяся по телу, так же, как и тёплая кровь. Я развернулся, чтобы наотмашь ударить мечом, но… он даже не двинулся с места. И как только лезвие с голубым свечением достигло его лица, подставил руку и поймал остриё двумя пальцами.

— И всё? — цокнул языком и ударил меня ногой в живот.

Я улетел в туман. Падение оказалось ещё более болезненным, чем порез. Стоило коснуться земли, как меня закружило, словно волчок. Подпрыгивая на каждой кочке, бился головой, спиной, руками и всем, чем только можно. А когда мир перестал кружиться, с трудом приоткрыл глаза. Сквозь густую пелену тумана ко мне бежала тень с вытянутым мечом.

***

— Тсукико?

Такой тёплый и знакомый голос. Стоило ему поселиться в моей голове, как мне сразу стало легче.

— Тсукико, очнись.