Вирг Сафин позвонил в три часа дня.

– Привет, моя любовь. Как ты? Хорошо спала? А я только что проснулся и сразу звоню тебе. Знаешь, ты мне снилась.

– И в каком виде? – уточнила я.

– Увидишь… – Сафин хмыкнул, – сегодня же ночью. Если, конечно, ты не против. Сегодня ночью ты будешь со мной. После всего этого… Этого балагана хренова…

Сафин выругался, а я даже вздрогнула от неожиданности. Это же его праздник. Почему так?

– Конечно… (мат), не хочу (мат)… (очень много мата) хреновы… Черт бы их побрал (мат)…

– Тогда зачем ты это делаешь? Зачем тратишь такие деньги, ведь ресторан дорого стоит.

– Положение обязывает. Я не хочу, но должен это делать. Иначе никак нельзя. Я занимаю положение в этом обществе, и, если хочу и дальше быть звездой, должен жить по его законам. Ты со временем поймешь. Поймешь, что все это ложь, мишура. За всем этим ничего нет. И Вирг Сафин, которого ты увидишь в ресторане сегодня, не имеет ничего общего с настоящим, со мной. Я другой. И жизнь у меня другая. Поэтому я привез тебя. Ты будешь моя тайна, понимаешь?

– Честно говоря, не совсем, – растерялась я.

– Ничего страшного. Со временем ты поймешь. Будет тяжело, но поймешь.

– Я постараюсь. Ради тебя, – вдохновенно вздохнула.

– Вот и прекрасно. Вызови такси. И прочитай адрес, который на пригласительном. Жду в ресторане. Целую, любовь моя. Встретимся там.

И все – отбой. Он назвал меня своей любовью. Он признался в сокровенных мыслях, и я чувствовала, что он говорит искренне. Он не поздравил меня с днем рождения. Он даже не вспомнил об этом. В ресторан я добралась сама, на такси.

Сколько времени прошло, я не помнила. Похоже, было начало одиннадцати, когда в зале вдруг возникло серьезное оживление. И в дверях, на входе, появился Вирг Сафин. Он был прекрасен.

Он шагнул в центр зала ресторана, но был не один. Сафин крепко за талию обнимал красивую высокую девицу лет двадцати с роскошными длинными черными волосами, миндалевидными черными глазами и повадками профессиональной модели. На ней было красное мини-платье, выставлявшее напоказ почти всю грудь. Словом, роскошная современная девица.

Вирг Сафин крепко обнял ее за талию и притянул к себе. Девица прильнула к нему, положив голову на плечо, жадно глядя на него похотливыми, алчными глазами. Они остановились в самом центре зала, поглощаемые взглядами всех присутствующих. Все смотрели на них так, словно взглядами пожирали заживо.

Только теперь я поняла, что в зале полно журналистов. Включились камеры, вверх потянулся лес рук со всевозможными гаджетами, снимающими, записывающими, втягивающими в себя мельчайшие частички Вирга Сафина. Одно только его появление спровоцировало, зажгло эту истеричную пресс-конференцию. Меня, разумеется, оттеснили назад, но и слышала, и видела я достаточно хорошо.

Сафин смачно поцеловал девицу в губы. У журналюг буквально началась истерика, и камеры, и гаджеты раскалились. Происходило что-то невообразимое: настоящий цифровой, информационный пожар!

Закончив целовать и лапать девицу, Сафин в картинной позе повернулся к журналистам:

– Итак, сенсация, которую вы все ждали. Впервые я решил официально представить мою девушку. Снимайте и записывайте: это моя девушка Алима. Моя королева и моя жемчужина Востока. Алима профессиональная модель и приехала для съемок в Киев три часа назад. Мы вместе уже второй год, и наконец решили прекратить скрывать наши отношения. Я объявляю всему миру о том, что на сегодня моя девушка – Алима. Она же королева и хозяйка сегодняшнего вечера.

Сочинительницы любовных романов тут же изошлись бы, наверное, в истерике, описывая меня и мое состояние, когда я стояла за всей этой толкающейся толпой.

Но ничего такого не произошло. Ни-че-го! Окруженные этой бешеной толпой журналистов, Сафин с девицей отправились к одному из столиков. Где-то рядом со мной промелькнули торжествующие, горящие злым торжеством глаза Алекса. Больше на меня никто никакого внимания не обращал.

Я решила уйти, но немного подумав, осталась. Дело было не так в том, что мой уход сделал бы меня посмешищем в глазах Алекса, а в том, что я не хотела уходить вот так, молча, тайком, такой оплеванной, как бы подчеркивая, что все это задевает меня со всех сторон. И я осталась.

Присев за один из столиков, взяла закуски, шампанского, пила и ела, как будто ничего особенного не произошло. Я даже улыбалась, отвечая на заигрывания какого-то мужика, сидевшего напротив.

Но все это время я чувствовала себя так, как будто и с моего лица, и с моего тела заживо сдирали кожу, а на всем моем теле (и снаружи, и внутри) не осталось живого места. Теперь я прекрасно понимала, что снять кожу заживо – самый чудовищный и мучительный вид казни. Именно так я себя чувствовала.