– Ротерби, старина, да тебе надо чаще выбираться к людям. Смотри, как бы самому тебе не превратиться в вишню, на тебя-то смотреть никто не будет. Только тебе важны эти деревья, думаешь, будь они людьми, а ты деревом, смотрели бы они на тебя?

– Надеюсь, что так, Вайтеш, очень надеюсь, – сказал Ротерби и, завидев кого-то вдалеке, произнёс уже громче: – А, вот и Тнайт.

Калитка приоткрылась, и в саду появился подмастерье Ротерби. Угрюмый паренёк взвалил себе на плечи слишком уж большую ношу. Сумка так и тянула его к земле, но Тнайт был упрям и не собирался тратить дорогое время на возвращение в Дуодроуд только ради собственного комфорта, посему и принёс все требующиеся инструменты разом. В одной руке Тнайт держал две лопаты разного размера, в другой – длинные грабли и вилы, хотя для чего ему вилы, Вайтеш так и не смог сообразить. Когда Тнайт приблизился достаточно и счёл, что поручение с успехом выполнено, он разжал пальцы и тряхнул плечами так, как это обычно делают собаки, вылезая из воды. Раздался дребезг и лязг, и на землю рухнули всевозможные садовые принадлежности.

– Тнайт, ну как же ты так? – пожурил Ротерби всё тем же снисходительным тоном.

– Не злитесь, мастер Ротерби, – виновато отозвался Тнайт. – Я из сил выбился. Вы и сами говорили, что время нужно беречь, вот я и берегу.

– В отличие от моих инструментов, – серьёзно добавил Ротерби, и Тнайт совсем раскис. Ротерби помолчал немного, а затем утешающе вздохнул. Так он делал всегда, когда не хотел произносить вслух слова утешения, но и не мог позволить себе оставить без внимания чьё-то расстройство. Тнайт сразу оживился и принялся перетаскивать инструменты поближе к дому, складывая их в какой-то специальной последовательности, которую Вайтеш также не мог выявить. Ротерби довольно заурчал и захмыкал, после чего опять слегка прикрыл глаза, не переставая наблюдать за усердием молодого ума, казалось, это приносит ему истинное удовольствие.

Тнайт долго провозился с инструментами, но наконец представил Ротерби итог своей кропотливой работы. Тот одобрительно кивнул, и Тнайт гордо нахохлился. Вайтеш тоже следил за Тнайтом, но скорее с искренним недоумением, нежели с одобрением. Когда подмастерье в высшей мере насладился похвалой мастера, Ротерби попросил Тнайта заняться сорными травами, и тот не без сожаления покорился, но всё равно недовольно добавил:

– Мастер Ротерби, отчего же вам так хочется извести эти сорняки? Неужто они вредят вашим вишням? Их так много, я и за год не управлюсь. Да и пропалывай их или не пропалывай, всё одно вылезут.

– Вишни не так уж и прихотливы, дорогой Тнайт, в отличие от меня, – покачал головой Ротерби.

– То есть это вам так угодно, не вишням?

– Как бы то ни было, сорняки сами себя не выдернут из земли.

Тнайт расстроено поник и направился за инструментами.

– Кстати, Тнайт, – окликнул Ротерби, заметив в глазах Тнайта искреннюю надежду на то, что мастер передумал и хочет отменить ненужное поручение. – Не забудь выкапывать корни, – с наслаждением сказал он. – Вглубь и вглубь. И не утруждайся отдыхать, когда тебе заблагорассудится.

Когда Тнайт принялся за работу, Ротерби шепнул Вайтешу так, чтобы его подмастерье не услышал:

– На самом деле я и сам не вижу никакого смысла полоть эти сорнячки, – он по-старчески усмехнулся. – Они, и правда, вылезают каждый год, я даже подумываю о том, чтобы сделать сад сорняковым. Ну, то есть специально не выкапывать сорные травы, ухаживать за ними, питать и лелеять их. Подумай, как они тогда разрастутся. Кто знает, так ли они уродливы в своём истинном виде, я думаю, что некоторые из сорняков весьма приглядны, если проявлять к ним должную заботу. Может, люди неправы в своих вечных поисках порядка в вещах, и без того содержащих его? Может, следует искать порядок там, где они привыкли его не замечать?

– То есть в сорняках, ты хочешь сказать? – сонливо переспросил Вайтеш. Ротерби только рассмеялся. А тем временем Вайтеш начал зевать, его веки опускались всё ниже. Он вздрогнул, когда Ротерби обратился к нему:

– Вайтеш, спал ли ты этой ночью?

– Вчера я не позаботился о сне, и следующей ночью сон покинул меня сам, – горестно буркнул Вайтеш. – Думаю, мне уже надо возвращаться, иначе я просплю до вечера.

Вайтеш скудно попрощался с Ротерби и Тнайтом, после чего, вернувшись домой, действительно проспал до позднего вечера, а точнее до ранней ночи. Но сновидение его не было сладким, если, конечно, кошмар можно назвать сновидением.

В Дуодроуде было светло и радостно. Маленькие озорники бегали между домами, подначивая друг друга на новые и новые проказы. Лица благородных жён и мужей источали благодатное счастье и настойчивую заботу. Их детки игрались с городскими кошками, хохотали и валялись в дорожной пыли, несмотря на взволнованные окрики родителей. Двери домов были украшены пахучими цветами. В воздухе витала пыльца, всюду жужжали толстые мухи, учуявшие запахи спелой снеди, разложенной на прилавках торговой площади Дуодроуда. Учтивые лавочники и купцы ненароком втюхивали беззаботным девицам всякие безделушки и украшения, а для влюблённых у них всегда находилась парочка-другая чудесных диковинок, которые, без сомнений, только укрепляли воспылавшую страсть.

Вайтеш неспешно прохаживался вдоль своего дома и любовался обилием восторженных горожанок, спешащих откуда-то и куда-то. Отовсюду слышались разного рода лестные возгласы, комплименты, шутки и смешки. Вайтеш сделал глоток из кружки, которую прихватил с собой, в ней всё ещё оставалось немного густого питья. Вайтеш добавлял в чай ягоды вишни, смородины и ещё какие-то странные ягодки, названия которых он не знал, но очень любил их вкус. Такой напиток получался вязким, кислым и очень бодрящим. Ингредиенты Вайтеш хранил в глубоком секрете и никому не рассказывал о них. Хотя, по правде сказать, если бы Вайтеш и захотел поделиться с кем-нибудь своим рецептом, всё равно не смог бы написать его составляющие, ведь он сам не знал названия всех компонентов. В принципе, Вайтеш совал себе в кружку всё что ни попадя, но, к удивлению, всегда оставался удовлетворён своими экспериментами.