Анна открыла рот, чтобы сделать глоток воздуха. Ей казалось, что она задыхается, точно рыба, выброшенная из воды на берег. И перед глазами вдруг потемнело… В голове пронеслась мысль о спасительном обмороке, но…

Она застонала, когда твердые губы Рейджена Лорне прикоснулись к ее губам. Не поверила сразу, что это происходит на самом деле. Оторопела на миг и не успела среагировать, как должно, не оттолкнула ненавистного ей мужчину, а потом… стало поздно…

Рейджен Лорне целовал ее напористо, резко. Он словно ставил свое клеймо на ней этим поцелуем. Захватывал в плен не только ее губы, но и чувства, эмоции… тело Анны перестало ей подчиняться. Она не двигалась, не шевелилась и даже, кажется, забыла, как дышать. Лишь только жалобно всхлипнула, когда язык шесса проник в ее рот. Его ладонь накрыла ее грудь, пальцы слегка сжались, сминая тонкий шелк сорочки, стягивая его с плеч шииссы, обнажая ее тело…

Анна вынырнула из воспоминаний и всхлипнула. Она даже не заметила, как по щекам потекли соленые потоки слез, как сжала в кулаках тонкую ткань сорочки так крепко, что пальцы свело судорогой.

— О, богиня! — простонала молодая шиисса, опускаясь на пол и прижимая к лицу смятую в кулаках сорочку. — Когда же все это закончится? Когда я перестану бояться и вздрагивать? И почему… почему, о Сиятельная Шиная, я начинаю сожалеть о своем побеге?

Резкий стук, донесшийся из коридора, привел Анну в чувство. Шиисса вздрогнула и отняла смятую сорочку от заплаканного лица. Огляделась по сторонам и нахмурилась. Мысли ее теперь свернули в совершенно иную сторону. Она стала злиться. На себя в первую очередь.

— Как можно быть такой глупой? — негодовала Анна, поднимаясь на ноги и отбрасывая смятую сорочку на раскрытый сундук. — Как можно жалеть о том, что удалось скрыться от своего тюремщика? Это все сказывается напряжение последних дней. Неуверенность, присущая мне с самого детства.

Анна прошла в закуток, приспособленный под умывальню и загороженный выцветшей от времени и многочисленных стирок шторкой. Здесь на небольшом столике стоял таз и кувшин с уже едва теплой водой. Раздраженно плеснув немного жидкости в таз, шиисса умылась, затем долго терла лицо жестким полотенцем, словно желая стереть не только следы слез, но и все мысли о шессе Лорне и его поцелуях.

Анну целовали и раньше. В юности.

Когда живы были родители, и в их замке устраивались шумные приемы и балы. На такие праздники обычно съезжалось огромное количество гостей. Старый замок оживал, наполненный людьми. Звучала музыка и смех, в просторных салонах декламировали стихи и разыгрывали сценки приглашенные гости, стремясь развлечь себя или блеснуть собственными талантами.

По ярко освещенным коридорам деловито сновали горничные, спеша на зов своих хозяек, бегали лакеи, исполняя поручения господ. Отовсюду слышались веселые голоса, смех.

У Анны были поклонники. Молодые шииссы, отпускавшие ей цветистые комплименты, приглашавшие на танцы и всегда стремящиеся завладеть ее вниманием или сорвать быстрый поцелуй с ее уст, пока никто не видит. Конечно, никто из них, потомков родовитых дворян, не позволял себе вольностей. Легкие поцелуи, приятные, конечно же, но не волнующие кровь, не заставляющие сердце биться быстрее… разве что от волнения, что кто-нибудь заметит, и поползут слухи.

Все, что позволяли себе эти благородные юноши — это жаркие взгляды и легкие прикосновения к ее губам украдкой. И такое обхождение нравилось Анне не в пример больше, чем напористость и бесцеремонность шесса Лорне.

Тут даже сравнивать нечего. Начальник службы безопасности Дорвана дворянином не являлся и потому не знал, какого обращения достойна благородная шиисса.

— Он просто безродный шесс, не имеющий никакого представления о том, как должно вести себя в присутствии благородной шииссы, — прошептала Анна, откладывая полотенце в сторону. — И мне стоит выбросить все эти глупости из головы. Не хватало еще…

Громкие крики из коридора прервали ее размышления. Шиисса нахмурилась. За дверью что-то происходило. Хлопанье дверей, топот множества ног, крики и ругань — не те звуки, что она ожидала услышать поздним вечером, пусть себе и на постоялом дворе.

Осторожно ступая, Анна приблизилась к двери и приложила ухо к щелке, в попытке расслышать что-нибудь, что помогло бы понять, что же там происходит.

За собственную безопасность она не слишком беспокоилась. Страшилась только одного человека, а он, если догонит, вряд ли будет шуметь. Воины из ее сопровождения ночевали в комнатах на первом этаже, но Анна была уверена, что шесс Ранно все равно выставляет охрану на ночь. Так что, если бы весь этот шум имел хоть какое-нибудь отношение к Анне, то здесь бы уже было не протолкнуться от вояк, что следовали за ней. А раз ни шесса Ранно, ни кого-либо еще из ее сопровождения не было, то и опасности для себя шиисса не видела.

Она покусала губы, раздумывая, стоит ли открывать дверь.

И любопытство победило. Осторожно повернув ключ в замке, Анна приоткрыла дверь и высунула нос в образовавшуюся щелку.

Первым, что она увидела, была широкая спина в серой грубой рубашке. Эта спина закрывала весь обзор и рассмотреть, что же происходит в коридоре, не было никакой возможности.

— Шевелитесь, лентяи! — громкий крик заставил Анну вздрогнуть. — Шиисса скоро будет здесь! Надо подготовить все к ее прибытию.