– Я тебя научу любить фюрера, - вкладывая маузер в деревянную колодку, грозился Гуляйбабка, едва лавочник очнулся.
– Ты у меня узнаешь, как встречать господ. Почему нет ходовых товаров?

– Ка-ка... каких, смею спросить?

– Ты что - кретин? Сам не знаешь? Где венки, кресты на могилы героев рейха? Где гробы и готовые для надгробных надписей дощечки?

– Не успел, не успел еще развернуться, - зажав пальцами окровавленный нос, отвечал лавочник.
– Смею доложить, другую неделю лишь торгую.

– Я тебе развернусь, безрогая скотина. Я тебя заставлю шевелиться. Три дня сроку, и чтоб были в продаже гробы, венки, кресты - все, что надо для похорон героев рейха. И чтоб броская вывеска над ними была: "Товары для господ рейха отпускаются без очереди и неограниченно"! Ты понял меня?

– Ваше благородие, - вытянулся предатель, кровь все еще текла из его тупого носа.
– Смею заверить. Все сделаю. Все, что сказали. Ни одного словечка не забуду. Богу буду молиться за вашу добродетель.

– Молитесь, хоть лоб разбейте, но чтоб все в точности было. И надписи... надписи не забудьте на венках!
– уже от двери крикнул Гуляйбабка.

Подпругин, как собачка, поспешил следом:

– Смею спросить, какие?

– Самые лучшие! Самые достойные, - вскинул с вытянутым пальцем руку Гуляйбабка.
– Ну, что-нибудь такое вроде: "Царство вам небесное", или: "Спите спокойно. Вы это заслужили".

Заскочив вперед, предатель широко распахнул перед грозным гостем дверь и, изогнувшись в дугу, замер в почтении. Гуляйбабка еще раз потряс перед его красным носом увесистым кулаком, вышел из лавки.

Покупателей ни на крыльце, ни вблизи дома не было - как ветром сдуло. Прохор, сидя на облучке, уткнув бороду в овчинный воротник тулупа, дремал. Тройка белых, будто приветствуя Гуляйбабку, жевала брошенное на снег сено.

9. ВОЛОВИЧ ПОМОГАЕТ БАРОНУ ГРЮНТЕРУ-БРЮНТЕРУ СОБРАТЬ НАЛОГ ЗА КОШЕК И СОБАК

Пан Пальчик, он же барон Грюнтер-Брюнтер, несмотря на старческий восьмидесятилетний возраст, геморрой, радикулит, склероз и полное облысение, выглядел браво, молодцевато и горел желанием осваивать захваченные русские земли вплоть до Урала. Но так как претендентов на чужие земли у Гитлера оказалось много, то барону пришлось ограничить свой аппетит пятью деревнями и небольшим черным лесом, куда он боялся выходить еще с времен первой мировой войны, когда его чуть не укокошили дубиной смоленские крестьяне.

Сидя на ступеньках широкой мраморной лестницы, ведущей в белый особняк, он бойко отдавал распоряжения немецким солдатам, сгружающим с машин обитые жестью ящики, сундуки и старую, как сам хозяин, мебель.

– Айн, цвай - это сюда.

– Драй, фир - это туда, - указывал он ореховой палкой.

– Фюнф - левое крыло.

– Зекс - правое.

Волович вынырнул к барону Грюнтеру-Брюнтеру из-под шкафа, который помогал взвалить на спину двум грузчикам-солдатам.

– Господин барон! Имею честь к вам обратиться!
– сказал он, вскинув два пальца к цилиндру.

Грюнтер-Брюнтер потряс палкой перед лицом Воловича:

– Как обращаешься, быдло? Где поклон до пояса?

– Рад бы, господин барон, но - увы!
– не могу.

– Почему это не можешь, несчастный холоп? Волович вскинул два пальца к цилиндру:

– Смею доложить вам, я проглотил кол.

– Что мне кол! Кол тоже гнется.

– Он бетонный, ясновельможный барон. Барон взметнул на лоб белые брови:

– О-о! Да ты, оказывается, остряк. Я чертовски люблю таких, потому что в молодости сам был острее бритвы, только вот не помню какой? Не то Брюмера, не то Рюмера.

– Я не придирчив, господин барон. Можете и соврать. Грюнтер-Брюнтер окинул изучающим взглядом человека в кожаной куртке и, еще пуще заинтересовавшись им,

сказал:

– Ты так смело говоришь, будто бы пришел мне помочь.

– Как в лужу смотрели, барон. Всю жизнь об этом мечтал. Даже во сне этим грезил. Бывало, качает мама в люльке, а я лежу и думаю: "Как бы мне помочь старому барону?"

Грюнтер-Брюнтер похлопал пришельца концом палки по плечу:

– Ты молодец. Хвалю, айн, цвай, драй. С тех пор как я снова здесь, ни один мерзавец не появился, не захотел мне помочь. Все попрятались, как куры от коршуна, а ты вот пришел. Не из Смоленска ли ты, из того, как его?.. Вспомнил. Из благотворительного единения по оказанию помощи фюреру? Я туда, айн, цвай, драй... не помню сколько заявок посылал.

– В вашем возрасте такая проницательность поразительна, - ответил Волович.
– Я действительно из БЕИПСА, то есть "Благотворительного единения искренней помощи сражающемуся Адольфу".

– Очень рад тебя видеть. Ты пришел очень кстати. У меня, айн, цвай, драй, так много всяких дел. Барон Грюнтер-Брюнтер не останется в долгу. Будешь честно мне служить - получишь крест.

– Какой, господин барон?

– Что значит какой? Железный крест с листьями и без листьев.

– Железный? Это еще ничего. Это подходяще, а то мне показалось деревянный.