А я-то наивная думала, что, узнав правду, мне станет легче. Ничего подобного. Всё еще больше запуталось.

— Вам надо поесть, госпожа, — подала голос Конни. — Вам нужны силы.

— Да, силы мне не помешают, — рассеяно отозвалась я.

— Я попозже приду за подносом и помогу вам подготовиться ко сну, — горничная склонила голову и уже собралась уйти.

— Стой. Подожди. А виконт Санроу? Он уехал?

Что-то было не так. Я поняла это по тому, как напряглось её тело, и она застыла, виновато пряча глаза.

— В чём дело, Конни?

— Он и виконтесса уехали ещё утром. До того, как гостям сообщили о том, что свадьбы не будет.

— Конни, — я шагнула к ней и просительно улыбнулась. Великие, если понадобится, я была готова даже умолять её на коленях. Тревога достигла апогея и вот-вот должна была взорваться, обернувшись крупными неприятностями. — Ты же что-то знаешь…

— Я неуверена.

— Прошу, скажи мне.

Она замялась, но ответила.

— Это всего лишь слухи, госпожа. Но Керит случайно слышал разговор виконта и лорда в конюшне. Как раз перед их отъездом с виконтессой. Говорят, что лорд Эйдан вызвал на дуэль герцога Архольда.

Вот и всё.

Ноги подкосились, и я едва не упала, сипло переспросив:

— Что?

Девушка, видя моё состояние, подскочила и помогла сесть на диван.

— Госпожа! Ну что же вы так. Я же говорила, что вам надо поесть. Уже на ногах не стоите. Это же всё слухи. Керит мог и ослышаться.

— А герцог? Он согласился?

«Нет. Нет! Прошу! Только не это!»

— Я не знаю, госпожа. Этого никто не знает. Но виконт Санроу настаивал на высшей ступени.

Высшая ступень подразумевала смерть или тяжелое ранение одного из дуэлянтов.

— А Леонард? — прохрипела я, хватая горничную за руку.

«Он же должен был его остановить. Должен! Леонард ведь знал, насколько опасен Архольд. Не мог не знать!»

— Пожелал удачи.

— Что?

Мне послышалось. Точно послышалось.

— Он не стал отговаривать Санроу от дуэли? — я изо всех сил вцепилась в её руки, пытливо заглядывая в глаза.

— Керит сказал, что нет. Госпожа, вам плохо? Может пригласить врача?

— Нет, — я мотнула головой, пытаясь что-то придумать. Надо было действовать и как можно быстрее.

— Я устала и хочу спать.

— Сейчас?

— Да. Набери мне ванную и разбери постель. Я буду спать. Сейчас! — последнее слово я выкрикнула нервно, голос был пронзительным и тонким.

Через полчаса, как только дверь за Конни закрылась, и шаги на лестнице стихли, я еще некоторое время лежала в кровати, по горло укрывшись одеялом. Спешка в этом деле опасна. И надо было подождать. Хоть немного.

Один, два, три… десять… тридцать.

Одеяло в сторону, и я слезла с кровати, на ходу стаскивая тонкую сорочку и избавляясь от белья, пока полностью не обнажилась. Волосы тяжёлыми локонами накрывали спину и грудь, лаская и щекоча кожу.

— Да простят меня Великие, — прошептала едва слышно и встала посреди спальни, закрывая глаза и призывая искру.

Хуже всё равно не будет, ведь самое страшное вот-вот случится. А смерть Эйдана я не переживу и не прощу себе никогда.

Искра откликнулась сразу.

Тёплым ветерком прошлась по всему телу и вспыхнула прямо в сердце.

Тихо ахнув, я выгнулась в спине и развела руки в стороны, будто хотела взлететь птицей. Свободной и неуловимой.

Каждое обращение к искре уникально, неповторимо и ощущается, словно в первый раз. Тепло, сила и возможности. Много возможностей, которые не доступны обычным людям. Дар Великого Сына — плута и насмешника, который вновь и вновь играл с нами, путая нити судьбы.

Сила заполнила каждый капилляр, вену и сосуд в теле, окрашивая его в лазурно-голубой цвет, который выступал под кожей.

Со стороны это смотрелось красиво. В Академии я не раз видела призыв магии — когда бледное тело искрящего было сплошь исчерчено сотней нитей самого разного размера. Правда, тогда мы не раздевались донага. Но всё равно было красиво.

Волосы, насыщенные магией, волнами поднимались вверх, щекоча лицо, и опадали вниз. Искры сияли в них, будто сотни звёздочек, а кожу приятно покалывало.

Но времени упиваться силой и свободой не было.

Сначала я принялась создавать свою фантомную копию. Воздух, загустевший в моих руках, легко подавался лепке. Шепча древние слова, которые в нас вбивали преподаватели, я формировала двойника.

Воздух вибрировал и сиял от Великих слов, но поддавался, покорный моим рукам и пальцам.

Лицо, волосы, нос, глаза и даже улыбка. Это было немного жутко — видеть своё отражение, знакомые черты. Проблему вызвала лишь вязь. Воспроизвести её у меня не получилось. Оставалось надеяться, что в темноте никто не будет присматриваться. А потом я вернусь, и никто ничего не узнает.