Я снова зарылась в фотографии. Нет, наверно, паранойю... Она везде получалась в профиль, и отражается ли что-то в зеркальце... А отражается. Найдя единственную подходящую фотографию, где Вероника стояла спиной ко мне – и к зданию загса, – я увеличила изображение и вздрогнула. Она держала зеркальце на вытянутой руке, приподняв, и через ее плечо из отражения смотрел... огонь. Ни глаза, ни губы, ни щека, а сплошная стена золотисто-красного пламени. В отражении был не человек, а... нечеловек.

Вот, новый поворот...

Позади, отвлекая, раздался вздох. Я обернулась и облокотилась о спинку стула, вглядываясь в Данькино лицо. А он, сев, яростно тер виски и лоб, просыпаясь.

– Ну что? – поторопила я.

– Живой, – зеркально-зеленые глаза старшего крестника были мутными, взор бессмысленным, затуманенным.

– Где?.. – я напряглась.

– Не понял, – Данька пожал плечами и досадливо сплюнул: – Глубоко. Только сверху и глянул.

– Глубоко? – повторила я. – Под землей?

– Не знаю, Лёль, – он раздражённо встряхнулся, потянулся, сев по-турецки. – Глубоко... и всё тут. Дойти не смог. Надо через тебя пробовать. Живой – да, здоровый – да, спит – тоже да. Больше ничего.

– И то хлеб, – я отодвинулась вместе со стулом, пригнула монитор. – Дань, глянь-ка сюда. Видишь что-нибудь странное?

– Пламя в зеркале, – «лис» прищурился. – Зеленое.

Я обернулась удивленно. Жёлто-красное ж было... А стало зеленым. С синими искрами.

– Это сущность, – старший крестник неприлично ткнул пальцем в экран монитора. – Лёль, так сущность нечисти видится. Вроде как... ну, душа наша. То, что за телом. Душа и сила.

Пламя сменило цвет с зеленого на синий, с фиолетовыми всполохами.

– Но у вас я не видела ничего подобного, – заметила я, наблюдая за метаморфозами "Вероники". – Вы что так, что в отражениях – люди как люди, если в глаза не смотреть.

– Но в нас и стихийной силы мало, – Данька придвинулся к столу, тоже глядя на фотографию. – Три искры. А у них… кажись, Пламя. Как у Верховных ведьм.

Склонив голову набок, он придирчиво изучил Вероникин «задний вид», хмыкнул одобрительно и заметил:

– Это та баба, у которой мужик мелкий? «Змея», точно.

– Как понял? – я удивленно подняла брови.

Данька ухмыльнулся:

– Так бабы ж все или ведьмы, или...

Я не поленилась дать подзатыльник, но старший крестник легко увернулся, хохотнул и снова ткнул пальцем в фотографию, пояснив:

– Волосы. Посмотри на ее волосы.

Брату ничего не угрожало, и «лис» заметно расслабился, вернувшись в привычный грубовато-нахальный образ. Таким – да еще и молчаливым, сосредоточенно-ищущим – я знала его с пеленок.

Я присмотрелась к роскошным косам «гарной дивчины», но ничего подозрительного не заметила. Толстые, пышные, длинные – до зависти. Заплетены аккуратно, волосок к волоску, перетянуты красными резиночками с бусинками, а «хвостики», несмотря на тяжесть волос, завиваются тугим серпантином.

– Не вижу ничего странного, – я нахмурилась.

– Лёль, улица, – многозначительно сказал Данька. – Улица, ветер, прогулка. Так идеально не бывает.

И верно... Я пролистала фотографии, вернувшись в начало папки, потом снова посмотрела последние – никакой разницы. Волосок к волоску.

– Ты на Медузу Горгону намекаешь? – да, явный прообраз.

– Ну, допустим, эта послабее, – старший крестник пожал широкими плечами. – Хотя если успела отъесться... Запаха от нее почти нет, а запах – это сила в крови, не в сущности. Не в энергетической оболочке. Даже «белка» сильнее пахнет.

«Змеи» – слабая нечисть, мелкая, почти неотличимая от человека. Да, даже «белка» сильнее, если опираться на нашу классификацию. Но вот отъесться, целиком «заглатывая» и долго переваривая чужую силу «змея» могла почти до уровня беса. И никто ее не раскусит, подколодную, – да, в крови своей, исконной силы – полкапли.

– А мужик ее кто? – я с любопытством посмотрела на Даньку.

– «Насекомое» по вашей ведьминой теории. Мелкий, тощий, слабый. Тоже силы в крови чуть. Может, «муравей». Со «змеями» мало кто уживается. Кровь нужна. Тогда точно скажу. И по мужику, и по бабе.

План добычи необходимого выстроился быстро, едва я посмотрела на компьютер. Есть у меня с собой пара свободных флешек и дополнить их полезным артефактом – дело двух минут.

– Лёль, ужинать будем?

– А осталось, чем?