— Фу, — зажав пальцами нос, фыркнула я. — Не знаю, что жрецы пытались вывести, но получилось отвратно. Зачем мы сюда заехали?

— Будем делать веревки и нитки, — озадачил меня Фил и принялся срывать лианы. Выбирал он самые тонкие и гибкие. — Помогай!

Нехотя я сорвала несколько отростков и с ненавистью забросила их в повозку.

— Между прочим, твоя одежда сшита такими же нитками, — упрекнул меня Фил. — И Гета никогда не брезговала работой.

Муж обещал, что с ним я всегда буду сытой. Вот я и пресытилась, по горло. Как же меня достали его бесконечные разговоры о бывшей жене. Гета то, Гета се…

— Послушай, Фил, — притворно ласково позвала я, — если еще раз ты сравнишь меня с другой женщиной, клянусь, сделаю твою жизнь невыносимой. И вообще, как говаривала моя мама, всегда быть хорошей женой нельзя, от этого муж портится.

Моя внутренняя дикарка полностью поддержала это решение. Вооружилась сковородой и скалкой — на выбор, так сказать, — и двинула на Фила с явным намерением отомстить за обиду.

Муженек перехватил мои стиснутые до боли в суставах кулаки и ловко сунул к себе под мышки. Плотно прижал, не позволяя вырваться. Заглянул в глаза и коварно улыбнулся сквозь «марлю».

— Ма не могла такого сказать. Она отшельница.

Я щелкнула зубами возле самого его носа и угрожающе рыкнула.

Фил решил отомстить нежностью. Он склонился, отодвинул повязку с моего лица и легко коснулся губами моих щек, бровей, глаз. Целовал медленно и страстно, точно смакуя любимый напиток. Я глубоко вздохнула, и тут же почувствовала его язык у себя во рту, он исследовал и соблазнял. Заставлял меня вздрагивать и отвечать взаимностью.

Казалось, во всем мире остались только мы одни. Мои губы припухли и заныли, но поцелуй все продолжался. Я дрожала от возбуждения, позабыв о злости и о намерении отомстить мужу за нелестное сравнение. Сейчас он был только моим, целовал и ласкал меня.

Его рука двинула вниз, к моим бедрам. Нагло забралась в теплое местечко и принялась массировать клитор. Мне в пах уперся восставший фаллос, горячий и твердый. Сегодня Фил не одел котеку, позволив мне насладиться этим сногсшибательным ощущением.

Сногсшибательным — в прямом смысле. Мои выпущенные на свободу руки обхватили шею мужа, колени подогнулись, и я практически повисла на нем. Разыгрывать из себя невинного воробышка становилось все сложнее.

Фил имел надо мной неограниченную власть. Когда он сжимал меня в объятиях, мой рассудок будто оставлял бренное тело и улетал прочь, растворяясь в водовороте желания.

— Поедем домой и займемся любовью, — прошептал муженек.

Кончиком языка провел по моей ушной раковине, слегка прикусил зубами мочку. Я вскрикнула от восторга. Вот уж не думала, что подобная ласка мне понравится.

— За последние сутки моя девственная плева не восстановилась, — все же предупредила мужа. Не хотелось бы снова разочароваться в самый ответственный момент.

Чтобы высказаться, мне пришлось собрать всю волю в кулак и слегка отстраниться от Фила. А еще — закрыть уши внутренней дикарке и зажать ей рот. Она противилась ненужным разговорам, предпочитая действовать и получать желаемое любым способом.

— Знаю, — промурлыкал муж, отхватил мои бедра и вновь прижал к себе. — Я хочу стать для тебя лучшим. И стану!

Вот это другой разговор! Я так обрадовалась, что буквально запрыгнула на Фила верхом. Мне хотелось сильно-пресильно стиснуть его в объятиях. Задушить своей дикой страстью.

Невдалеке от нас воздух рассекла яркая и длинная молния. Она угодила прямиком в высоченный соснодуб и рассекла от вершины до корня. Глядя на то, как две половинки исполина с глухим треском распадаются в стороны, я взвизгнула и сильнее вцепилась в Фила. Хотя, куда уж сильнее. Бедняга, как бы он не пожалел о своем скоропалительном решении, под таким-то грузом счастья.

— Вот теперь нам точно пора, — муженек нисколько не испугался.

Ему, коренному обитателю этого мира, видеть подобные картины приходилось не раз. Мне же, жительнице городских дебрей, раньше казалось, что страшнее давки в час пик нет ничего на свете. Ой, как я ошибалась. В сравнении с грозой в Капуле, серый городской дождичек — детская шалость.

Фил усадил меня на тележку и погнал Унитазика домой. Каждый раз, когда таракан слышал раскат грома, он подскакивал на месте от страха. Мне пришлось лечь навзничь поверх тыкв и придерживать их руками. Не самые приятные ощущения, но повторять поход за посудой в разгар грозы мне совершенно не хотелось.

А в том, что мой хозяйственный муженек не оставит меня без работы в сезон дождей, я нисколько не сомневалась. Оставалось надеяться, что он именно хозяйственный, а не жадный. Потому как для меня слова «скупцы» и «скопцы» звучат одинаково неэротично.

Вернувшись домой, Фил первым делом меня похвалил. Точнее, попытался.

— Какая ты молодец, — заявил он. — Не испугалась грозы и не дала тыквам рассыпаться по дороге. Гета никог…

На этом слове я зажала ему рот ладонью. Сверкнула глазами и напомнила: