– Ну да, – согласился Петр, – я не подумал об этом.

– А какой язык знаешь ты? – вдруг проявив любопытство, спросил староста Кирилл.

– Латинский и немецкий, – ответил Петр так, словно это норма. – Я же учился в школе при Посольском приказе, там нас готовили к переводческой работе. Поэтому обучали языкам.

– Я, к сожалению, владею только латынью и то не свободно, – скромно, без зависти проговорил Кирилл.

Стрельцы кучно сидели посреди учебного зала и разговаривали. Их многоголосый шум эхом отражался от свода потолка и закладывал уши.

Петр привстал и еще раз обвел взглядом класс. Только сейчас он заметил, что на одной из стен, так же как и в библиотеке, висели на веревках, почти до самого пола, такие же снопы лечебных трав, а между ними – связанные в пучки сухие ветви деревьев, больше похожие на метлы без черенков. На полу, ближе к углу, лежал небольшой пенек, а около него, очищенный от земли и белый как снег, корень какого-то кустарника с тонкими словно паутина отростками.

На противоположной стене на уровне глаз были укреплены широкие деревянные полки. На них плотным рядом были размещены различные емкости с разноцветными образцами лекарских снадобий. А сквозь стеклянные дверцы шкафов можно было рассмотреть пузатые флаконы с сушеными насекомыми и цветными каменьями.

Рядом с пузырьками на полке лежали четыре длинные и с десяток коротких костей.

– Скажи, – перекрикивая общий шум, спросил Петр, – а для чего вон те кости, что на полке?

– Это учебный материал, – уточнил староста, – по этим костям да еще по рисункам лейб-медик доктор фон Гаден первый год учил нас анатомии. Конечно, костей было мало, не больше дюжины, кажется.… А когда не хватало костей, он показывал нам рисунки различных органов, рассказывал, где какая кость находится, как она называется, показывал на рисунках сердце, печень, даже кишки. Правда, рисунки были похожие один на другой, никто не мог отличить, например, кишку от кости или печень от сердца. Так-то вроде смотришь на себя, все понятно, знаешь, где бедро, где плечо, а когда две кости лежат рядом, так и не отличишь, от человека эта кость или от свиньи, от руки она или от ноги. Так толком анатомию никто из нас и не выучил. Слышал я, что на втором году анатомии нас будет учить доктор Андрей Келлерман по «Врачевской книге», той самой, о которой я тебе говорил в библиотеке, может, по ней мы лучше выучим анатомию?

Петр скептически посмотрел на Кирилла.

– Вообще-то, многое зависит от способностей…

В этот момент стрельцы снова разразились дружным хохотом.

– Интересно, над чем они там ржут?

Оба посмотрели на стрельцов.

– А чего все ждут? – спросил Петр, снова разглядывая зал.

– Ждут ректора Лаврентия Блюментроста, он сегодня на Рязанском подворье распределяет по кельям очередную партию недавно поступивших из-под Чигирина раненых стрельцов. Как я слышал, он отделяет больных от раненых, чтобы они находились в разных комнатах и чтобы больные не заражали раненых своими прилипчивыми болезнями.

– Рязанское подворье – это не то ли, которое около Мясницких ворот? – поинтересовался Петр.

– Да, оно.

– Батюшкина усадьба, в которой мы живем, невдалеке находится. А почему на этом подворье раненые, – полюбопытствовал Петр, – там же всегда паломники останавливались?

– Очень удобное расположение, – ответил Кирилл. – С одной стороны рядом Аптекарский приказ – начальству недалеко, если ревизию проводить. Вторая аптека, что на Ильинке, тоже рядом, из нее на подворье дежурные ученики доставляют готовое лекарское снадобье для раненых. Опять же Аптекарский огород, что за Мясницкими воротами, близко. На нем алхимист Шилов выращивает лекарственные растения, сушит, измельчает и упаковывает сбор в мешки, да там же и готовит для тех раненых стрельцов и солдат простые настойки, растирки, пластыри и разные промывки… Правда, сложные лекарства доктор Блюментрост Шилову не позволяет готовить в том коктории.

– А что такое сложные лекарства?

– Сложные лекарства – это те, которые принимают больные нутряными болезнями. Пилюли, порошки, разные масла и бальзамы.… Готовятся такие лекарства по сложным рецептурным прописям, и готовит их только аптекарь или его помощник – алхимист-аптекарь.

– А где их готовят? – допытывался Петр.

– В коктории второй аптеки, что на Ильинке.

– В коктории? – удивленно повторил Петр. – Что это такое – коктории?

Кирилл слегка улыбнулся и поправил Петра:

– Не коктории, а кокторий.

– И что это такое? – не унимался Петр.

В душе Кирилл был горд тем, что у него появилась возможность похвастаться своими знаниями перед новеньким, хоть тот был и больше образован в языках, и, не ударив лицом в грязь, показать, что год обучения в лекарской школе не прошел для него впустую.

– Кокторий – это травяная лаборатория, – со знанием дела стал рассказывать Кирилл. – Всего их три, и в каждом готовят сложное и простое лекарское снадобье и выгоняют различные спирты, водки и вина. Первый кокторий расположен в первой царской аптеке, в нем хозяйничает аптекарь Гутбир и никого, кроме главы Аптекарского приказа и его помощника дьяка Виниуса и доктора Блюментроста, туда не допускает. Только в нем готовят лекарства для царя и его семьи. На Ильинке в здании Гостиного двора находится вторая аптека, которая называется Новая аптека. Там располагается второй кокторий, он разделен на две части. Первая часть – алхимическая палата, принадлежит аптеке, управляет ею аптекарь Яган Гутменш. В ней он со своим помощником алхимистом-аптекарем готовит лекарства как для бояр и стрельцов, так и для народа всякого чина. Вторая часть – кабацкая, она помещается через стенку. Кабак – собственность государя и служит для пополнения царской казны. Заправляет там алхимист Антон Ананьин – выученик Аптекарского приказа. Под его надзором в коктории выгоняют спирты, производят хлебное вино и делают простые лечебные настойки, которые продают населению. А есть и третий кокторий, что на аптекарском огороде за Мясницкими воротами. Там распоряжается алхимист Шилов. О нем я тебе уже говорил.

– А где же для этих лекарских снадобий берут травы?

– На нашем же, на Мясницком, огороде. Мы их выращиваем, собираем, высушиваем и измельчаем. Василий Шилов проводит их сортировку – часть отбирает для дистилляции спиртов и водок, еще часть после сушки и измельчения идет для изготовления лекарственного снадобья, а третью часть – большую, он упаковывает в мешки, подписывает латынью, какие в данном мешке травы лежат и для каких снадобий годятся. На каждом мешке ставит наши имена. Когда все готово, то каждый из нас, когда дежурит, берет мешки со своим именем и относит в кокторий на Ильинку. Там уже на следующий день аптекарь с помощником, согласно прописанному доктором рецепту, варит снадобье, которое мы забираем и приносим стрельцам на Рязанское подворье.