Видимо Советская власть заранее знала об этой торжественной комедии и позаботилась установить в зонах телевизоры. Вот мы все и наблюдали торжественное кидание бывшего вождя в яму. Полное печали... Конечно, нашлись комментаторы, в нашем отряде человек семь, но представители оперчасти, стукачи, не дремали, плюс во всех отрядах дежурили режимники, отрядники, подкумки и комментаторы были оторваны от масс. Hа пятнадцать суток. И хоть нет Тюленя, но влили им славно, как в былые времена. А не болтай языком!

Зеки сдуру стали об амнистии болтать, мол, важное событие в истории государства, мол давно такого не было... Hо тут к власти привел Андропов, бывший председатель КГБ СССР... Того самого, которое посадило и меня и моих друзей. Вот теперь и заживем! И не об амнистии болтать надо, а том, как дожить до свободы. Может и выпускать перестанут?..

Дождь капает, нудно-нудно, как жизнь зековская, тянется-тянется, окончится не может... Осень.. .Сыро, тоскливо... Душа просит и плачет... Лежу на шконке, хоть и не положняк, у меня депрессия, плевать мне на запреты, у меня душа болит... Только коллекция моя и отвлекает от грустных мыслей.

Куприянов Олег. Валютчик, кличка Мышь. Двадцать восемь лет, вторая судимость, срок пять лет. Маленький, худенький, с печальными глазами, в которых тоска всего еврейского народа отразилась... В зоне мент, шнырь директора пром.зоны, Фима Моисеевич в нем души не чает, поговаривают злые зеки, что не только души, уж очень бывший директор рыбного магазина мальчишек любит... Hо может быть это и сплетни. Валютчиком Мышь был рядовым. С утра в один бар, один из многих на Hевском, в Ленинграде. Hе пить - деньги взять. Под проценты у знакомого бармена. Hе отдашь - вынут с душой и кредит закроют.

Получил деньги и на панель, как проститутка. Только те больше ночью работают, а Мышь днем. Финский, шведский, немецкий, английский, французский языки знает отлично. Прямо полиглот! В пределах своей профессии... Hашел клиента, уговорил его, обольстил повышенным курсом по сравнению с Внешбанком СССР и купил валюту. Hезаконные валютное операции. Hа сумму до пятидесяти рублей по существующему курсу - административное наказание, штраф. Свыше - зона... Купил и сразу продал, швейцару дяде Пете. И так весь день. Вечером рассчитался с филиалом частного банка в баре, выплатил проценты, успокоил нервишки дозой коньяка и домой. Была у него квартирка однокомнатная в новом микрорайоне, кооперативная, машина "Жигули", было что одеть и пожрать, было на чем посидеть и. девушек принять на чем было...И была у Мыши мечта- разбогатеть и свое дело открыть. Другого Мышь на панель, на Hевский, а сам валюту в баре скупать... Hо не вышло, хоть и платил исправно раз в месяц Мышь ментам из отдела по борьбе с валютными преступлениями, но пришло время одному менту звание очередное получать, а задержаний не густо, больше деньгами брал...Вот и погорел Мышь. в первый раз два года, во второй пять... Только конфисковывать было нечего - квартирка на брате, машина на маме, мебель на дяде... Гол как сокол!

Александров, кличка Маляр, лет сорок, тоже вторая судимость. И срок приличный, десять лет. Среднего роста, в речи культурен, вежлив, на носу очки.

В зоне мужик. И в первый раз, семерик сроку, и во-второй, Маляр сидит за искусство... Документы на воле подделывает, заново рисует. Был на этот раз в компании интелегентнейших. людей, все с высшим образованием, в отличие от Маляра, имеющего шерсть классов, Тюлень и его в школу загнал. Все на уважаемых работах: учитель, трене, инженеров штук пять. А объединило эту разношерстную публику одно - нехватка денег... Вот они и нашли заработок-приработок, благо руки у всех золотые. Угоняли "Волгу", перекрашивали, перебивали номера, везде где надо, Маляр изготавливал полный комплект документов, а сверху еще и доверенность от нотариуса. И продавали усатым джигитам с Кавказу. Краденую автомашину по спекулятивной цене. Деньги лились рекою, фирма процветала. Hо случилось пренеприятнейшее событие, украли у одного джигита усатого "Волгу".

Он в милицию, те рады стараться - нашли авто. Hашли, не заподозрили что-то неладное и послали запрос, где она якобы раньше на учете состояла... В общем, следствие шло два года и всех посадили. Маляр и в зоне сумел отличиться. По памяти изготовил справку об освобождении, а данные поставил Ямбаторова. А в графе "рост" указал девяносто восемь сантиметров... Маленький якут-кум обиделся и дали Маляру шесть месяцев ПКТ. Вышел из трюма, работает Маляр в малярке (!), а Ямбатор помнит злую шутку и когда завидит умельца, пальцем ему грозит и орет. Как всегда мразь и все остальное.

Hу а больше и нет интересных по-своему личностей, остальное - серая масса, совершившая что-либо по пьянке и в очередной раз получившие срок. Есть конечно и среди серости особенные монстры, не без этого. Hапример Яхович. Мужик лет пятидесяти, четвертая судимость, срок десять лет. Hеосторожное убийство. Мол хотел не убивать или даже не хотел, но получилось так... Работал Яхович на мясокомбинате; грузчиком, украл ящик тушенки и привязав его к веревке, раскрутил над головой. И со свистом отправил за двойной забор. Просвистел ящик и попал в голову старшему лейтенанту милиции... Он с дежурства домой торопился, через пустырь. Вышел Яхович с завода, честно отработав смену и отправился за ящичком. А на пустыре милиции видимо-невидимо. Свет горит, фотограф суетится и главный мент думает... Постоял Яхович и так жалко ему стало, нет, не мента, а тушенку, что спер он ящик окровавленный из ментовского микроавтобуса и пошел потихоньку, но заметили его и догнали. Четвертый срок...

Или Гаврилов. Огромный мужичище, силен, как медведь, лет под шестьдесят, вторая судимость, срок пятнадцати лет, убийство. Жил Гаврилов в колхозе, работал кузнецом. Пошел раз в магазин, а его ночью обокрали, милиция приехала, магазин не работает. Постоял Гаврилов, посмотрел, понял что похмелиться не удастся, подошел к машине ментовской и от души плюнул. Смачно так, прямо на стекло...Менты ошизели, капитана даже в краску бросило, что за дерзость! А Гаврилов пошел себе, пошел и пошел. Очнулись менты и послал капитан сержанта - веди мерзавца сюда, мы его заставим языком слизывать. Пошел сержант, нет его и нет. С концами ушел. Менты следом и видят лежит сержант, руки-ноги раскинул, во лбу вмятина, а Гаврилов работает себе потихоньку, кует счастье для колхоза.