– Нет. Сказал, что они разводятся.

Алиссия покачала головой.

– Бедная Анна. Но этого стоило ожидать. Знаешь, у них был служебный роман. Роберт женился на Анне, только после того, как родился Алекс. Через несколько лет появился еще один сын, но к тому времени брак уже стоял на грани распада. Говорят, последнее время она много пьет, а он… – она бросила взгляд на дверь кабинета и понизила голос до шепота: – Он из тех мужчин, что не пропустят ни одной юбки.

Я невольно опустила глаза.

– Ты знаешь ее? – спросила, имея в виду Анну Рэнгольд.

– Не лично. Все, что я слышала – это сплетни и домыслы, которые, как мне кажется, распространяют любовницы Роберта. А может быть и он сам. Алекс не говорит о семье.

Алиссия взяла свою чашку кофе и подошла ко мне. Ее взгляд снова метнулся к дверям.

– Ходят слухи, что Алекс был влюблен в замужнюю женщину, она даже собиралась развестись ради него. А потом застукал ее с отцом. Но это было давно, лет десять назад.

– Эм… – я не знала, что на это сказать. Позабытая скандальная история всплыла в моей голове.

– Да, понимаю, все это сплети, – Алиссия закатила глаза. – Но я точно знаю, что Алекс любил ту женщину. А она решила завязать интрижку с его отцом. Все из-за денег.

– Но у нее же был муж?

То, что я слышала, было грязно и мерзко.

– И что? – она пожала плечами. – Когда это кому-то мешало? Но с тех пор Алекс не может простить отца. И за себя, и за мать. Только подумай, это была его первая любовь, а Роберт растоптал ее. Не знаю, что он хотел доказать этим, может, несостоятельность сына как мужчины?

– Сомневаюсь, – пробормотала я, мечтая, чтобы она замолчала.

Но Алиссия наклонилась ко мне:

– Роберт Рэнгольд страшный человек. Он как каток пройдет по тебе – и не заметит. Будь с ним осторожна.

– Да, хорошо.

Я усиленно делала вид, что занята разборкой почты. Но слова Алиссии пошатнули мой маленький мир.

Конечно, я догадывалась, что Алекс стал таким не сам по себе, что этому способствовали обстоятельства. Но даже в страшном сне я не могла представить, что в этом будет замешан его отец…

Теперь стало ясно, почему Алекс всеми силами пытается оградиться от чувств. Он не верит женщинам, не верит отцу. Он ненавидит самого близкого человека, который должен был открыть ему мир. Это ужасно…

Рана, нанесенная предательством отца, была слишком глубокой. С годами, вместо того, чтобы зарасти, она становилась только все больше. Думаю, Роберт активно способствовал этому. Сейчас пропасть между ними стала просто огромной. Непреодолимой.

Такой же, как толстый защитный панцирь, в который Алекс закрыл свое сердце.

– Не унывай, – Алиссия погладила меня по плечу, – он отличный парень, хоть и жуткий сноб. Ему просто нужна упрямая девушка, которая сможет выковырять его из раковины.

Я не сдержалась:

– Где ж ее взять?

– Ну, одна сидит прямо передо мной, – и она снова мне подмигнула, ошарашив такой откровенностью. – Так что, ты пойдешь в обед за покупками? Или отложишь до завтра?

– Э-э-э… – я уставилась на нее, хлопая ресницами. – Прости, какие покупки?

– Джинсы, фланелевые рубашки… – Она нахмурила лоб. – Ты же не собираешься предстать перед Донованом в костюме от «Шанель»?

– Черт… Еще недавно джинсы были моей любимой повседневной одеждой, – с досадой пробормотала я. – А теперь мне нужно искать салфетку, чтобы вытереть руки.

– При чем тут салфетка?

– При том. Раньше джинсы были моей салфеткой. Или толстовка. Вот почему я скучаю по тем дням. Это была универсальная одежда на все случаи жизни.

Алиссия хихикнула, видимо представила, как я вытираю грязные руки о подол шелковой юбки за семьсот баксов.

– Ладно, – отсмеявшись, она махнула рукой, – значит, закажу обед в офис. Думаю, мистер Рэнгольд будет в шоке от такой усердной работы.

Весь день я занималась тем, что изучала информацию о Чарльзе Доноване. Все, что можно было найти в Сети. Его студенческое прошлое, личные привычки и тайные пристрастия. К вечеру я чувствовала себя частным детективом из захудалого агентства.

Очнулась, только когда поняла, что Алиссия стоит в куртке рядом с моим столом и смотрит на меня.

– Ты остаешься здесь ночевать?

Я откинулась на спинку стула и протерла глаза. На часах было восемь вечера.