Все как обычно. Все вернулось ''восвояси''. Я рабыня. Он — надменный рабовладелец. Не разговариваем, не замечаем, не обращаем друг на друга никакого внимания, живём своими жизнями. Точнее, он живёт, а я — просто существую.

Мы практически не видимся, несмотря на то, что проживаем под одной крышей. Рано уходит — поздно приходит. Таков девиз Высоцкого.

На все сто процентов уверена, что тусовку ''мини бикини'' у бассейна он специально организовал, дабы меня поганую таким образом позлить, дурень пустоголовый! Все никак не до прет, что Ваня просто понтануться на камеру решил, а может даже и друга позлить за разбитый нос на вечеринке в честь новоселья.

Спортсмены… Чего уж там! На больных не обижаются! Бедолаги частенько по башке мячами получают, вот и трогаются порой. Поэтому,

Машулька, потерпи! Почти месяцок остался. И всё — свобода, независимость, окончание рабозаточения получишь в награду за бесконечные мучения.

В общем, на кастинг так и не попала. А все из-за желчехарактерной дубины, персонального злыдня, бездушного тирана!!! Оххх, ненавижу.

Карьеру мне загубил. Лето испоганил. В душу наплевал. Слезами умылся. Упырь эмоциональный!

Ну ничего-ничего! В жизни всё бумерангом возвращается.

Наконец-то я работу нашла. Устроилась на пол вечера в круглосуточный караоке бар с дурацким названием ''Ешь, пой, гуляй'', расположенный на набережной. Единственное место куда меня приняли в вечернюю смену. С девяти до трёх ночи. Оплата пятьсот рублей в день.

Ухххх, не знаю, на сколько силушек хватит. Но деньги позарез нужны. За помощью больше обратиться не к кому.

Отработав две ночи, поняла, почему вакансия пустовала. Потому, что там обычно настоящая алкашня зависает, а после пьянок — нехилые драки устраиваются. Всякие хрычи пузатые с приставаниями лезут, да за юбку пытаются ухватить. Но к счастью, получалось всегда по раньше сбегать, до самой кульминации веселья обезумевших пьянчуг.

С каждым последующим днём, с удивлением замечала новые увечья, нанесенные и без того безобразной мебели караоке бара. Но тяжело вздохнув, да отвесив ободряющую пощёчину своему гордому ''Я'', снова принималась за работку.

Четвертый день ночной подработки, наверное, выдался самым тяжким.

Перед выходом на дежурство, я вдруг столкнулась с Высоцким в проёме входной двери. Точнее, больно врезалась лбом в его твёрдое плечо.

— Куда собралась? — гаркнул ''свирепый тигр'' прямо на ухо.

— Не ВАШЕ дело. Вообще-то уже пол девятого, и я вольна делать то, что пожелаю, — гордо вздёрнув подбородок, прошипела сквозь стиснутые зубы и оттолкнула гада куда подальше.

Но не успела и шагу сделать, как морозный ураган, выпущенный из пасти ''ледяного короля'', больно ударил в спину:

— Что, к Ванюше на свиданку несешься?

Как же досталооооо!

Зачем Максим так поступает? Зачем издевается!?

Ненавижу…

— Я не обязана перед ВАМИ отчитываться! — просто ухожу, просто не оборачиваюсь, просто стараюсь не реагировать на провокации ненормального психа.

А в сердце опять-таки, почему-то, больно заныло.

Караоке бар был битком забит развеселыми пьянчугами.

Неудивительно, разгар сезона, всё-таки. Плюс ко всему — пятница, центр Набережной.

Под ужасные оры какого-то горе неизвестного местного певца, исполняющего нечто похожее на тюремный гимн (типа шансона), я убирала со столов, принимала заказа, подавала заказы, и снова убирала.

Работать заставили в почему-то в розовой униформе, напоминающей какое-то отстойное платье горничной отеля, длиной чуть выше колен, поверх которого крепился кружевной передник. Практически в такой же одёжке у Высоцкого пахала. Только эта тряпка выглядела более развратной, более укороченной.

Немного передохнув у барной стойки, внезапно услышала, как меня кто-то окликнул. У самого дальнего столика уличного бара, расположились двое неизвестных мужчин, не очень приятной внешности.

— Вэээй! Красотка-ааа, подлей нам пивка-ааа! — похоже ''ребятки'' отрадно нажрались.

— Минуту! — я засеменила к бармену за пойлом.

Спустя несколько секунд вернулась обратно. Уродцы прям-таки интенсивно буравили моё нечастное тельце своими ''жабьими глазёнками'', в которых транслировались какие-то гаденькие помыслы, от которых меня вдруг нервно тряхнуло.

— Спасибкииии, миалашка! — один бугай, заросший щетиной, с потными подмыхами, в виде округлых пятен, на пожелтевшей футболке, прямо с подноса выхватил громадную пивную кружку и одним залпом опустошил содержимое, а после этого — несколько раз хлопнул свой ''беременный'' живот собственной клешнёй и весело заржал.

Его товарищ решил последовать его же примеру, но баран не устоял на шатающихся ногах, и тут же плюхнулся таким же, ''мясистым'' мамоном, на несчастный пластиковый столик, который чудом выдержал этого одичалого носорога. Но всё же, жиртрест умудрился-таки делов наделать. От небольшого землетрясения, пустые бутылки, вместе с остальным мусором, градом посыпались на пол.