— И что? Мне тогда было четыре года. Даже если они меня видели ребёнком, то сейчас во мне невозможно узнать ту девчушку. Отец продал этот дом спустя пять лет, когда уже отчаялся нас найти… Подожди, ты сказала пфальцграф? Этот Витолд — нынешний пфальцграф?

— Палатин. Должность досталась ему после смерти деда. Он лишился родителей в юном возрасте. Его бабушка Ретинда фон Ашберг — пфальцграфиня и хозяйка дома, старшая женщина рода.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — Наташа передёрнула плечами.

— Ещё не всё. — Упавшим голосом продолжала графиня. — Они хорошо знают моего нынешнего мужа Лотэйра. А его сестра баронесса Махтилдис фон Винсенз была подругой пфальцграфини.

— И по нашей версии ты жила в доме моей семьи. Когда только успела? — улыбнулась, вздёрнув бровь.

— Мне пришлось сказать, что я долгое время, будучи девочкой, гостила со своей матерью у фон Россенов, и теперь, вернувшись на родину из — запомни! — Фландрии, откуда прихватила тебя, пытаюсь их разыскать.

— Мир тесен. — Пфальцграфиня утрамбовывала полученную информацию.

— И ещё. — Выпрямилась женщина. — Пять лет назад Витолд был обручён с дочерью моего мужа Одилией. Помолвка была расторгнута, когда Лотэйра обвинили в подлоге и выгнали из королевской канцелярии, где он занимал должность старшего помощника палатина, тогда ещё деда господина Шоленбурга.

— Бросили друга семьи по ложному доносу, — укоризненно качнула головой девушка.

— Он не отпирался. Вина была доказана.

— И Одилия с таким пятном на родословной хочет найти себе мужа?

— Придётся поусердствовать. — Хельга потрясла кошелём. — Мне это дорого обойдётся.

— Ты ведь ничего не знала? — Наташа сжала пальцы подруги. — Это на твоём будущем не отразится?

— Я не собираюсь выходить в свет и участвовать в королевских празднествах. Меня всё устраивает. Вот привезу малыша Брунса и займусь его воспитанием.

Как бы она хотела, чтобы её тоже всё устраивало. «Ничего, — вздохнула тяжело, протяжно, — надо подождать всего год. Обо мне все забудут и я никому не буду нужна». Если дела с таверной пойдут хорошо, выплатит долг за поместье и вернётся туда. Или не вернётся? А что будет с бизнесом? Можно вести дела и здесь и там. Пока жив герр Штольц, она будет спокойна за «Villu Rossen». Разобраться бы с Жуком, найти ему замену…

— Когда ты собираешься навестить графа фон Бригахбурга?

— Сначала пошлём гонца, узнаем, всё ли там в порядке, кто родился, как граф поступил с матерью. Потом решим. Ты ведь поедешь со мной? — С надеждой глянула на пфальцграфиню.

— Я всё испорчу, — возразила та.

— Что значит, испорчу? Никто лучше тебя не знает этого мужчину. Я помню его. С ним невозможно разговаривать спокойно, — горячилась Хильдегард. — Ты должна мне помочь сладить с ним.

— Давай об этом поговорим после. Сейчас мне и так не по себе.

— Прости, дорогая. Этот дом… Как я тебя понимаю.

По приезду их ждал сюрприз. Стоило открыть входную дверь, как на Наташу ураганом налетел Гензель. Повиснув на её шее, захлебнулся слезами:

— Моя любимая хозяйка… — от всхлипов повлажнела шея девушки.

— Мой мальчишка, — шептала в его макушку, прижимая подрагивающее тело пастушка. — Теперь всё будет отлично… Как я скучала без вас всех.

— Я чувствовала, что с вами всё в порядке, госпожа Вэлэри, — присоединилась к ним Фиона, обнимая свою госпожу.

— Ты ведь не одна прибыла? — беспокойно заглядывала в её лицо, придерживая прилипшего пацана.

На молчаливую улыбку и осторожный кивок в сторону, повернула голову, встречаясь с кошачьими глазами Руди. От его широкой белозубой улыбки, от «горячих» золотых голов Рыжих, на душе стало спокойно и светло. Словно в мутное слюдяное стекло узкого оконца пробился солнечный свет, чтобы мягким сиянием разогнать уныние и сумрак этой жизни. У ног мужчины барином развалился увесистый мешок. Наташа знала, что в нём. Ответно улыбнувшись кузнецу, кивнула:

— Привет, Золотой. Ты ведь не оставишь нас одних?

Лёгкая улыбка и едва заметный кивок в знак согласия подтвердили: он с ними.

Распорядившись нагреть воды и отправив троицу приводить себя в порядок, пфальцграфиня утащила мешок к себе. Перекатывала золотые драже на ладони, перебирала монеты, бережно перекладывала украшения матери… Вот оно золото, которое правит миром и распахивает ворота королевских дворцов.

На стук двери обернулась.

— Эрих приехал, — сообщила Хельга. — Сказал, срочно переговорить нужно. — Заметив разложенное богатство, подивилась: — Я думала, будет меньше.