Эти активистки были в авангарде движения, зародившегося еще в середине XIX века, одновременно с лабораторной медициной. Чем больше экспериментов проводилось, тем больше ученым требовалось собак и кошек. Чем больше животных они использовали, тем больше беспокоились любители животных. Благодаря в том числе громогласным борцам с вивисекцией Англия стала первой страной, в которой издали закон, ограничивающий эксперименты на животных. В Акте о поправке к закону о жестокости к животным 1876 года (принято за 27 лет до судьбоносной демонстрации Бейлисса) было три пункта: только ученые с особой лицензией имели право экспериментировать на живых животных; животное для эксперимента можно использовать только один раз; животному перед экспериментом нужно ввести обезболивающее, если только лекарство не мешает проведению эксперимента. Борцы с вивисекцией жаловались, что закон практически не работает.

Шведки пришли в Лондонский университетский колледж специально для того, чтобы поднять шум, но невольно стали свидетельницами одного из самых значительных эндокринологических экспериментов в истории. В начале лекции ассистент Бейлисса Генри Дейл принес в аудиторию того самого коричневого метиса терьера и закрепил его в положении на спине на черном лабораторном столе перед студентами. Они выбрали того же самого пса, что и в эксперименте с поджелудочной железой несколько месяцев назад, и этот выбор позже аукнулся им в суде.

Поскольку поджелудочная железа пса была уже повреждена, Бейлисс сосредоточился на слюнной железе. Смысл был тот же: демонстрация химии пищеварительного тракта. Бейлисс наклонился над псом, сделал надрез на шее и отделил кожу в том месте, где на нижней челюсти крепилась слюнная железа. Потом он провел ножом вниз к трахее пса, перерезал один из тонких подъязычных нервов, соединенных со слюнной железой, и прикрепил отрезанный конец к электроду. Бз-з. Бз-з-з.

Профессор бил по нерву током почти 30 минут. Студенты внимательно смотрели на происходящее. Ничего. Опять ничего. Бз-з. Бз-з-з. Ничего. Как знает любой экспериментатор, даже самые продуманные планы иногда срываются. Электрическое стимулирование нерва должно было заставить слюнную железу выделять слюну. А слюна, «внутренний секрет», должна была, в свою очередь, активировать пищеварительные железы. Секреты пищеварительных желез, выделяясь, стимулируют пищеварение безо всякой работы нервов. Но ничего такого во время опыта не произошло. В конце концов, Бейлисс кивнул Дейлу, тот вынес пса из аудитории, удалил поджелудочную железу, чтобы позже проверить под микроскопом, получила ли она какие-либо химические сигналы, а затем пронзил ножом сердце собаки, покончив с ее мучениями. Позже Бейлисс и Старлинг проверят поджелудочную железу на наличие миниатюрных нервов, надеясь, что не найдут ни одного, и это докажет их химическую теорию.

Публичный эксперимент не удался, потому что слюнная железа не сделала того, что должна была сделать, зато замысел Линд аф Хагебю и Шартау удался полностью. Они тут же начали писать антививисекционистскую книгу, в которой описали все, что увидели. Книга получила название «Научная бойня: заметки из дневника двух студенток-физиологов». Упомянув революционные исследования, проведенные Бейлиссом и Старлингом, они написали, что их намерения были «двоякими: во-первых, узнать modus operandi экспериментов на животных, а затем, во-вторых, глубоко изучить принципы и теории, лежащие в основе современной физиологии»[18]. Под «изучением modus operandi» они имели в виду поиск доказательств того, что ученые нарушают запрет на вивисекцию. Они сообщили, что увидели открытую рану на животе собаки – доказательство того, что ее уже использовали в экспериментах ранее. Использовать одно и то же животное два раза незаконно.

Первый удар по вивисекторам.

А еще они увидели, как пес вздрагивает, – значит, ему было больно. А по закону, лабораторным животным нужно обязательно вводить обезболивающее.

Второй удар.

Потом они задали вопрос, где Бейлисс и Старлинг вообще взяли этого терьера. Тогда ходили слухи, что ученые похищали собак прямо у владельцев и прочесывали парки в поисках сбежавших питомцев. «Возможно, его хозяин потерял его утром того же дня, – писали они, – но никакие объявления и никакие награды уже не помогут вернуть этого пса обратно»[19]. Подобные рассказы, неважно, реальные или вымышленные, создавали вокруг лабораторной медицины атмосферу ужаса.

Девушки поведали и о том, как во время лекции Бейлисс запустил руку в живот пса, вытащил кишечник и сказал студентам, что с этим нужно обращаться осторожно, иначе лопнет, а вонючее содержимое плюхнется на пол. Студенты-мужчины, по их словам, смеялись и аплодировали. Поначалу они назвали эту главу «Забавы», но издатель, который и сам был борцом с вивисекторами, потребовал от них менее циничного тона.

В конце семестра девушки вручили свою книгу, а также конспекты всех посещенных лекций Стивену Кольриджу, юристу и президенту Национального общества борьбы с вивисекцией. С этого момента и началась шумиха вокруг собачьей статуи.

Авторы книги хотели, чтобы Кольридж подал на ученых в суд, но тот понял, что в суде у них шансов будет мало. Судьи обычно вставали на сторону медицинского истеблишмента. Кроме того, дела об издевательствах над животными имели срок давности шесть месяцев, и время практически вышло. Наконец, чтобы подать в суд, нужно было получить одобрение высокопоставленного судебного администратора, а те, как и судьи, обычно вставали на сторону ученых. По сути, Кольридж предложил им отказаться от судебной канители и устроить демонстрацию.

Вместо того чтобы работать в рамках системы, он предложил обратиться к массам и привлечь на свою сторону широкую публику. Итак, 1 мая 1903 года Кольридж и его организация мобилизовали 3 тыс. человек на митинг возле церкви Сент-Джеймс на Пикадилли, в центре Лондона. Там он, размахивая книгой «Научная бойня…», громко кричал об издевательстве над животными в науке.

Он назвал работу Бейлисса и Старлинга «трусливой, аморальной и презренной»[20]. Он зачитывал антививисекционистские мнения знаменитых английских писателей, в том числе Редьярда Киплинга, Томаса Харди и Джерома К. Джерома. «Если это не пытка, пусть Бейлисс и его друзья… расскажут, ради всего святого, что такое пытка», – заявил он.