Мою маленькую победу по достоинству оценил только Силок, разбойники так и проспали до самого конца битвы. Дождь и ветер скрадывали все звуки, и в итоге, когда я вернулся в убежище, лишь проводник мог засвидетельствовать, каких усилий мне стоило уничтожить элементалей.

Полученные раны и порезы нещадно болели, а сам я ничего сделать не мог. Но здесь повезло — наш проводник был битым жизнью мужиком, и он помог мне привести себя в порядок. Мои раны были аккуратно зашиты и забинтованы. Силок предлагал вернуться в деревню, но я сослался на хорошую регенерацию и отказался. На следующее утро со мной все будет в порядке, однако день обещал быть тяжелым. Победа над элементалями далась непросто, и теперь придется испытать все тридцать три удовольствия, но не впервой, как-нибудь переживу.

Очередное боевое крещение показало, что я могу справиться даже с таким врагом, опять же, в собственных способностях чуть больше разобрался. «Поток» ожидаемо оказался малоэффективен против бронированных целей, собственно, как и «воспламенение», а «лезвие», если бы не малая дистанция применения, было выше всяких похвал. Я взял себе на заметку, что стоило бы проконсультироваться со знающим человеком на тему взаимодействия стихий. В бою я выяснил, что плетения огня быстрее воды, но при этом несколько слабее. «Ф» — физика. Количество затраченной энергии на испарение воды весьма высоко, так что если бы не мой огромный резерв, я бы не справился с элементалями.

Трофеи тоже грели душу. Часть кристаллов найти не удалось: то ли я не там искал, каменный лабиринт – не ровное поле, то ли они были повреждены во время боя и разрушились. Но итог все равно порадовал: шесть мелких кристаллов и большой со здоровяка. Цены на них колебались, если мне не изменяет память, от десяти до пятнадцати монет, так что, несмотря на пережитую опасность, игра определенно стоила свеч.

К сожалению, победа не принесла избавления от дождя и ледяного ветра. Водяные элементали, напуганные смертью своего главаря, опасались приближаться к моему отряду, но моя горячая кровь по-прежнему манила их, как мотыльков — пламя свечи, и они преследовали нас на некотором отдалении. Из-за понесенных ими потерь дождь стал тише и утратил свою монолитность, но мерзкие моросящие капли не намного лучше ливня.

Передвигаться по болотам в такую погоду оказалось тяжелее: уровень воды постоянно увеличивался и кочки расползались под ногами. Похоже, водяные духи всерьез обиделись и, боясь вступать в открытый бой, пакостили как могли. Настроения нашему отряду это не добавляло, вдобавок суеверный проводник периодически бубнил молитвы и хватался за амулеты. Из-за вынужденной задержки до руин мы добрались позже, чем рассчитывали.

Когда-то величественные шпили и башни древнего города были изъедены ветром и временем и теперь напоминали скелет мертвого гиганта, который медленно погружается в болото.

Лагерь ученого представлял собой несколько палаток из плотной непромокаемой парусины, которые прижимались к стенам древних построек. В середине, над походной кухней, был натянут тент. Лагерь выглядел обжитым и хорошо организованным, смущало только отсутствие самих хозяев: костер давно прогорел, даже угли успели остыть.

— Плохое место, — пробурчал себе под нос Силок.

— Люди! — громко крикнул я, отчего мои спутники вздрогнули. – Люди!

– Кто там?! — раздался ответный крик откуда-то из руин утопленного в болотах города.

— Гости!

– Стой там, иди сюда! Сейчас подойдем! — раздалось в ответ.

Юморист.

Минут через пять подошли обитатели лагеря. Семеро мужчин в заляпанной грязью одежде принадлежали к разным расам: трое были людьми, четвертый — чистокровным орком, пятый был гномом, ну а шестой – ученый — принадлежал к расе эльфов. Хотя его одежда ничем не отличалась от курток и штанов его спутников, по его манере держаться и каким-то другим неуловимым мелочам было ясно, что ученым являлся именно он.

Местный хозяин принадлежал к расе островных, или, как их здесь принято называть, золотых, эльфов. От остальных остроухих эти отличаются бронзовой кожей и золотым цветом глаз. Этот представитель расы, судя по начинающему блекнуть янтарному цвету радужки, уже разменял вторую сотню лет. Его волосы не тронула седина, но такой цвет глаз бывает лишь у тех, кто уже вышел из юности. То есть по человеческим меркам ему было где-то около сорока лет.

– Доброго, хозяева, -- поприветствовал Силок.