Нет, Рома ничего не говорил, но она почувствовала, что он встал. Резкий грохот — она открыла глаза. Рома поглаживал покрасневшие косточки на правой ладони. На какую-то секунду ей стало страшно, но она понимала, что вряд ли он причинит ей вред.

Только себе.

Их любовь изначально была больной, причиняющей вред Роме. Разница в возрасте, непростые отношения с отцом, ее прошлое. Он этого не заслужил. Он был действительно хорошим человеком. Должен был встретить достойную девочку, а влюбился в нее — Дарину, которая не смогла сделать его счастливым.

— Больно?

Рома повернул к ней голову.

— Уже нет.

Он снова отвернулся. Ему тоже было тяжело.

***

Рома изо всех сил сдерживал себя. Он был уверен, что встретит ее. Он был уверен, что что-то почувствует, вспомнит прошлое, но почему настолько плохо?

— Почему он?

Язык его не слушался. Мозг подавал сигналы, но все тщетно.

«Зачем? Ты делаешь только хуже! Дождись, когда вас отсюда выпустят и пошли всех к черту! Тебе никто не нужен!»

— Он поддерживает и помогает мне.

— Как?..

— Он все эти годы был рядом…

— Нет, — прервал Рома ее. — Как ты могла?

Она замолчала.

— Как ты могла? Это же мой отец! Неужели, тебе настолько было плевать на меня, что ты с ним? — он уже не контролировал ни слова, ни свой собственный голос, который слегка дрожал. — Как ты вообще можешь смотреть на него, быть с ним, зная, что он — мой отец! Или тебе не важно с кем из моей семьи быть? — с презрением спросил он.

Она все еще молчала, глядя в сторону и не моргая.

— Ответь! Как ты могла?

Он сделал шаг к ней и схватил за плечо, разворачивая к себе. Она отшатнулась и убрала его руку.

— Что ты хочешь услышать? Что мы вместе? Так это не так. Он — мой близкий человек, который не бросил в трудную минуту.

Рома стиснул челюсть и сквозь зубы прорычал:

— С*ка, он мой отец! Как ты могла?

Дарина изо всех сил оттолкнула его так, что он попятился назад.

— А как ты мог? Как ты мог так со мной поступить? — перешла она на крик. — Вытереть ноги и уехать! Сломать меня и нашу любовь? Как ты мог не попрощаться? Элементарно — попрощаться! Ты не имеешь право меня судить, потому что ты для меня никто! Ты не тот Рома, которого я любила, ты не тот человек, с которым я жила. Того парня больше нет!

Он смотрел ей в глаза и будто видел всю ее боль. И вместо того, чтобы извиниться или хотя бы закрыть рот, он упивался этой болью. Значит, она действительно любила и страдала. Ей тоже было плохо.

— Зато есть его отец. Поумнее и побогаче. Молодец! — съязвил он, но уже не осмелился подойти ближе.

— Ты абсолютно прав! Как минимум, поумнее! — она не отставала.

— Ну, деньги для тебя тоже всегда были на первом месте.

— Это говорит папенький сынок, который в 20 лет ездил на машинке, которую купил ему богатый отец?

Опа-па, а вот такой Дарину он не видел. Возможно, с другими она себя так и раньше вела, но с ним во время всех ссор она лишь сглаживала углы.

— Ничего, лет через 10 посмотришь, какая будет у меня машина, — со злорадством ответил Рома.

— А знаешь? Посмотрю, — снова неожиданный тон ее голоса. — Я же выйду за твоего отца и буду тебе мачехой. Так что не переживай, из твоей жизни я не исчезну и отмечу все твои победы.

1:0.

— Хм, интересно, а другие пасынки тоже знают, какого цвета трусы у их мачех? И какие позы они любят? — торжествующе произнес он. Так и представлял, как она смутится и покраснеет.

1:1.

— Хм, интересно, только закомплексованные мальчики вспоминают секс, который произошел три года назад? — абсолютно равнодушно парировала она.

Черт, 2:1. Он даже не мог себе представить, что она ответит именно так. Был уверен, что ее разозлит эта тема. Но в итоге злым был он.

***

Она была готова его ударить. Но именно этого он и добивался, поэтому Дарина изо всех сил играла в роль равнодушной язвы. «Спокойно, он хочет тебя взбесить, довести до слез, но ты не проиграешь!» — подбадривал ее внутренний голос, который обычно был ее главным противником.

— Ну, зато тост на вашу свадьбу готов — расскажу отцу некоторые секретики, которые тебе всегда нравились, — пытался он вести борьбу, хотя оба они уже знали, кто потерпел полный крах.

— Мне кажется, Ромочка, он тебе расскажет намного больше, — полушепотом ответила она, выдавливая победную улыбку.

Нет, ему было не смешно. Игра в мазохистов его не радовала, но и отступать он не хотел.

— Мне ни у кого ничего спрашивать не надо, сам как-нибудь разберусь.

Он потянулся за рюкзаком, выдернул из ее рук толстовку и отвернулся к дверям лифта. Обиженный мальчик стоял перед ней. Нет, она не хотела делать ему больно, правда, не хотела. Но слишком много страданий он принес ей, слишком сильно сломал.