В звенящей тишине все звуки впивались в уши: постукивание каблуков, шелест одежды. Казалось, что и взгляд Нэмьера свистел, как летящая стрела. Я даже забыла, что хотела сказать и ущипнула себя за ногу, чтобы очнуться.

Он слушал мой лепет и хмурился все сильнее. Обратившись в слова, домыслы показались несусветной чушью. Какие еще слезы, боги, как можно было додуматься?

— Кто тебе это рассказал? — спросил Нэмьер.

Его голос тоже стал резким. Я чувствовала себя виноватой, не знаю, за что именно, но оправдываться хотелось почти физически.

— Няня, в Ильмисаре ее часто рассказывают. И в княжествах, даже Гайди ее знал.

Нэмьер не ответил, только смотрел на меня и продолжал хмуриться. Он казался взволнованным, а не злым, но молчание убивало. Как затишье перед бурей.

— Неужели здесь и вправду живет… существо, бывший сын лорда? — спросила я, только бы развеять тишину. — Что от меня хотел тот лед, что это за чары?

Брат лорда словно и не слышал. Он не двигался — боги, почему? Это было невыносимо, как лежать на плахе и ждать, когда рухнет топор. Я не могла терпеть, ответ требовался немедленно, не то задохнусь!

— Прошу, вы же сами сказали, что не отпустите меня. Так расскажите правду, умоляю!

Я вложила в слова все отчаяние. Подалась вперед, уронила одеяло — плевать, пусть видит, как мне трудно.

Нэмьер моргнул и опустил взгляд. Он вздохнул издевательски медленно, словно наказывал меня молчанием.

— Чары называются Слеза Ашвейна. Они собирают жизненные силы у людей, — сказал он и внимательно посмотрел на меня.

Казалось, что брат лорда пытался прочитать мысли и решить, что еще следовало сказать. А мыслей толком не было, только отвращение — это гадость елозила по мне, вытягивала силы, меня саму!

— Поэтому все здесь седые и мало что помнят?

Нэмьер кивнул, продолжая смотреть.

— Вы сказали «собирают» — для кого?

— Тебе нужны силы, отдыхай, — вдруг бросил он и направился к двери.

— Нет, прошу, объясните!

Я хотела откинуть одеяло, но то запуталось в ногах. Боги, да сколько его? Борьба отняла все силы, голова закружилась, словно сам замок не пускал меня. Слишком быстро хлопнула дверь, и все потеряло смысл. Не бежать же в одной сорочке по коридорам.

— Пусть сгорит этот замок! — крикнула я и огляделась.

Подушки, каркас кровати — хотелось вцепиться в них зубами и разодрать. Проклятое место! И Калсан! Нэмьер издевался, ненавижу все это!

Я отшвырнула подушку, и стукнула кулаками по матрасу. Затем дернула одеяло, негодную сорочку, что обвилась вокруг ног. Злость выходила, но не кончалась, ее было так много! Я хватала все подряд и каталась по кровати. Все выводило из себя: Нэмьер не поцеловал меня, запер здесь, ничего не объяснил.

В ушах гудело, когда снова раздался стук двери о косяк. Брат лорда вернулся? Не хватало только, чтобы он видел мою борьбу с одеялом.

— Вам плохо? — спросил женский голос.

Это оказалась Эделина. Она застыла на пороге с подносом в руках и искоса разглядывала меня.

— Поставь это! — велела я и села.

В голове сложился план, но мысли разбегались. Лицо пылало, волосы упали на глаза — меня все изводило. Говорить внятно получилось не сразу:

— Ступай в библиотеку, живо.

— В библиотеку?

— Да, принеси мне… принеси все, что найдешь по географии этого места. И по истории! Особенно родословные. И никому об этом не говори, поняла?

Эделина рассеянно кивнула. Ничего, ее памяти хватит, чтобы исполнить веленое, а потом она забудет и не сможет ничего разболтать.

Я не останусь здесь. Пусть с Нэмьером и было приятно, отдавать свою жизнь восставшему мертвецу я не стану!

Глава 4. Искушения и непонимания

— Вот, первая стопка, — выдохнула Эделина, — как прочитаете, принесу следующую.

Она опустила книги на подоконник. Раздалось протяжное «бу-ух», и я нутром ощутила количество страниц в них. Наверняка многие были написаны рунами и умещали втрое больше смысла. Нечего удивляться: лежи ответ на поверхности, Нэмьер не дал бы мне свободно читать.

А если выхода не было? Если комната — могила, в которой меня зарыли? Эделина подала первую книгу, и я суматошно пролистала ее. Нужно было отвлечься и уйти в себя, не то с ума сойду и подругу изведу.

Не того следовало бояться; Нэмьер ведь говорил, что мне станет легче только на время. Уже через час я вновь боролась с телом за право сидеть прямо. В полудреме не терзали страхи и домыслы, поэтому думалось лучше. Жаль, что думать было не о чем — книги оказались бестолковыми. Такой-то господин изучал горные породы вокруг Ашвейна, такой-то чародей завалил тропы горцев. Тоска, поэтому я все время отвлекалась. Чаще на подушки — в них было так приятно проваливаться. Они забавно шуршали, пока вокруг клубился дым. Он напоминал облака, но пах травами… почему? Небо же высоко, а травами пахнет на земле.