Карету окружали всадники во главе с Волуаром. Еще несколько десятков волков бежала рядом. Меня смущала такая толпа. Но пара был непреклонен. Без этой толпы охраны я не могла покидать поместье. Еще более горько становилось от мысли, что впервые я выбралась из поместья Волуар, при таких обстоятельствах.

Теребя шёлковый платок старалась собраться с силами.

"Как там все? Интересно Дороти еще работает? А Кларис? Я так соскучилась по ним. Волуар позволит мне повидаться Гансом?" — от этой мысли нижняя губа задрожала сильнее, шмыгнув носом, постаралась придумать как убедить Жерара уступить мне эту блажь, — "Если Жерар начнет свою игру вновь, заберу Кенну и уеду. А за Ганса и Киру свечку поставлю, помолюсь на воскресной службе. Они поймут и простят меня."

— Ситроя, скажите, а как долго мы будем в поместье Меркёр?

— Я не знаю Лола, предполагаю до погребения, за это время надо будет собрать вещи Кенны и перевезти их в дом Волуара. Сегодня свяжись с Моник, пусть собирает бригаду и в кротчайшие сроки обустраивают еще одну детскую. В комнате где я хотела делать зимний сад. Скажи только, что комната для будущей госпожи и Волуар платит двойную цену, за срочность.

"Пусть раскошелится за мою руку, от него не убудет,"-проскочила мстительная мысль.

— Значит, вы не остаетесь в поместье Меркёр?

— Лола, это исключено. Я могу Жерару говорить все что угодно, но мы все всё понимаем. Мой дом в клане, в стенах дома Волуар.

— Сегодня вы меня радуете, как никогда, жена, — голос моей пары раздался совсем близко, с окошка кареты. Мужчина, ехав верхом, заглядывал в карету. Рукой быстро нашел мою и легонько сжал ладошку.

— Белль, все будет хорошо.

Сил противится не было, легонько сжав в ответ, отпустила ладонь оборотня. А дальше наблюдала за удаляющейся фигурой. Сам Жерар был одет в военную форму, на левое предплечье я сама повязала черную шелковую ленту. Знак траура по другу.

Мучалась, от тряски в карете, недолго. Солнце не успело войти в зенит, как я уже выходила с кареты. Ноги затекли и неприятно покалывали. Малыш вел себя тихо, периодически крутясь. Поглаживая живот, осмотрела двор поместья. Сотни лиц смешались в одну массу. Слуги, господа, охрана, все смотрели на меня. Постаралась отыскать в черной массе фигур хотя бы одну знакомую и дорогую мне.

— Белль, идите в дом, не переживайте за организацию. Я с графом Лодев смогу организовать достойное прощание с Гансом, — шепот Волуара и легкое касание в районе лопаток, направили меня в дом.

Мысленно согласившись с мужчиной решила сразу же направится к Кенне. Одна из горничных вызвалась провести меня в покои для отдыха и знакомства с ребенком.

Шагая по поместью, который был мне домом меньше года, старалась справиться с ненужными слезами. У каждой стены мне мерещились Ганс и Кира. В отражение зеркал, в мазках картин, в позолоте лепнины. В поместье ничего не изменилось, только приобрело налет серости.

На втором этаже стало еще хуже. Воспоминания былых дней непрошеными картинами стояли перед глазами. Остановившись у дверей хозяйских покоев, не смогла сдержать сдавленный всхлип. Прикрыв рот платком заглушала свое рыдание. "Несправедливо. Как же несправедливо, Ганс. Вы ведь могли с Кирой прожить намного дольше. Как же так? Малышка Кенна осиротела сразу на двух родителей. Проклятие оборотней, проклятие парности. Проклятие взаимной зависимости."

— Ситроя, просим вас, придите в чувства. Вы обещали ситрояну Волуару. Подумайте о ребенке, — встревоженный голос Миры призывал меня к спокойствию. Проглотив очередной ком, смогла немного прийти в себя. Промокнув лицо от соли слез, выдохнула.

Сопровождающая горничная, имени которой я к сожалению не помнила, стояла у самых дальних дверей этажа. Собравшись с духом позволила ей впустить меня в детскую.

В комнате пахло травами и молоком. В полумраке смогла различить формы предметов, и несколько фигур у колыбельной.

— Луналикая, ситроя, не верю своим глазам, — шепот моей дорогой Дороти и вот уже оборотница крепко обнимает меня. — Аннабель, вы как тут оказались?

— Дороти, я же…я…я… — застонала, вдохнув поглубже прогнала боль в сердце. — я за Кенной приехала, и к Гансу с Кирой.

— Мы все знали о вашем положение, и зачем было ехать сюда ради формальностей? Лежать вам надо, а не траур одевать.

— Дороти, — крепче прижала к себе старую подругу. Оборотница зашептала слова утешения, поглаживая меня по спине.

— Все обойдется, вы только не плачьте много, вам вредно, — стерев новые слезы Дороти держала мое лицо и нежно улыбалась. — Соберитесь ситроя, все наладится, — кивнув ей, отстранилась.

Тихонько подошла ко второй фигуре. Плотная женщина держала в руках сверток и покачиваясь напевала колыбельную.

— Ситроя, я кормилица, Валери моё имя, — представилась женщина сделав неуклюжий книксен. Для меня последнее было лишним. — Ребенок беспокойный, — продолжила кормилица, — отказывается есть и засыпает только после слез.