— Нет, — я мотнула головой и принялась рассказывать, раз уж у нас день откровений. — Эти твари живут в тонком мире. Они рыщут в поисках жертвы среди людей. Ищут одержимого человека. А одержимость бывает любой. Есть мечты или желания, а порой просто идеи, которые навязчиво преследуют человека. Такие навязчивые состояния притягивают энергопаразитов и питают их. Подобные твари не так опасны. А вот когда мечта становится одержимостью, тут два пути. Один человек делает все, чтобы достигнуть желаемого, мечтает о машине — копит деньги, учится для хорошей работы, добивается любимого человека. А есть те, кого желания почти лишают разума, и для достижения цели они готовы на все, достижение желаемого становится для них важнее методов достижения. Вот за таких одержимых и берутся тени.

— Но это не демон? — уточнил мой любопытный ликантроп.

— Нет, это именно тень, так они и называются, — продолжала я свою лекцию. — Демону для жизни нужно человеческое тело, без него он не способен долго находиться в нашем мире. Демоны — существа совсем другого мира.

— А тень?

— Тени — это жители серой зоны, они с легкостью проникают в мир людей и живут в нем бестелесно. Их цель — души. Заполучить душу не так просто, либо человек сам ее отдает или меняет на что-то добровольно или по обману, либо его доводят до состояния, когда его душа становиться легкой добычей.

— То есть эти тени — что-то вроде провокаторов?

— Именно. Они нашептывают людям разные мерзости. Провоцируют на разного рода греховные поступки, все зависит от самого человека. А дальше — безумие, суицид или убийство. В церковных книгах их называют бесами. Тени — одна из их разновидностей. И они вполне способны навредить человеку сами по себе, не вселяясь в чье-то тело.

— И это все для того, чтобы затащить душу в ад?

— Не в ад. В серую зону, мир на грани ада и рая. Мир на грани сна. Мир без законов, правил, границ и времени. Я же говорю, что не так легко отнять у человека душу. Любая душа способна получить прощение и уйти в свет. Не нам решать, кому куда дорога. А вот в серой зоне душа попадает в капкан. Этот мир ничей, он словно изнанка нашего, реального мира. Для этого и есть ангелы смерти, способные вывести душу к свету или для справедливого суда. Поэтому души называют заблудшими, они блуждают в серой зоне, одни находят выход в мир людей и живут в нем призраками — навечно или до той поры, пока им не помогут обрести покой. Так же блуждают и коматозники. Если такую душу находят ангелы, то ведут ее в свет или возвращают в тело. А вот если она достанется теням, то в их полку на одного бойца станет больше.

— Ты так говоришь об этом месте, словно там была.

— Была, — призналась я. — Такие, как я вынуждены делать выбор в очень юном возрасте. Вхождение в полную силу происходит в 16 лет. Кошмары стали сниться мне за неделю до этого. Потом стал слышаться шепот, уговоры перейти на ту сторону. Я боролась как могла, но не выдержала. За день до дня рождения я добралась до бабкиной книги и провела обряд перемещения. Я делала все как в тумане, а очнулась уже по щиколотку в пепле, ничего не помня и не понимая. Только животный страх и одиночество. Если бы бабка не нашла меня, я бы так и осталась там навеки.

— И ты пошла в инквизицию?

— С того самого дня я их чувствую. Я думала, справлюсь, буду помогать таким, как я…

— И как?

— Не справилась, — вздохнула я. — Точнее справлялась, но спасти получается не каждого. А за отступничество в нашем мире плата одна — смерть. И каждый раз, подписывая отчет о наблюдаемом, я чувствовала себя предательницей, если приходилось передавать его дело оперативникам. Когда понимаешь, что не справился и еще одна душа погибает, уступая место в теле злу. Сложно это…

— Было что-то очень страшное? — уточнил Кирилл. — Или сложное.

Вот как он так умеет — насквозь видеть меня, словно я не человек, а книга?

— К нам привели мальчика лет десяти. Первородный ведьмак с немалыми магическими задатками, — я рассеянно мешала остывший кофе, разглядывая рождение нового рассвета. — Мы потеряли его… А на той стороне обрели нового адепта. А он ведь совсем еще ребенок…

— В тебе слишком много ответственности, — печально усмехнулся Кир. — Во всем винишь себя, даже когда вины твоей и быть не может.

Я неопределенно дернула плечом; жест, перенятый у Кирилла за период жизни под одной крышей. А еще меня мучил один вопрос, который я все не решалась задать, но который в данной ситуации задать было необходимо. Кирилл задумчиво таскал из сахарницы сахар, я все так же колотила в чашке пойло, еще недавно бывшее моим кофе.

— Кир, а у тебя последнее время навязчивых поклонниц не объявлялось? — решилась.

— М-м-м-м? — Кирилл перестал хрустеть сахаром. — А што?

— Просто по тебе тоже кто-то приворотом долбанул.

— Кхе, — сахар Кириллу стал поперек горла. — Что?

— Тебя хотели приворожить.

— Когда?

— Где-то в то время, когда у тебя шерсть полезла.

— А почему пытались?

— Потому что ты оборотень, следовательно, нелюдь. А нелюдя приворожить сложнее. От таких, как мы, магия среднего и низшего порядка рикошетит.

— Хм.

— Колдовал аматор на уровне бабушкиных шепотков и подкладов. Так что лучи прошли мимо и ауру не задели…

— А почему не сказала?

— Не была уверена. Ощутила это сразу, но тогда спихнула это на фон от перерождения. А Вика подтвердила, что воздействие было. А это могло навести на тебя тень.