Я все еще едва удерживался от того, чтобы сорваться с места и просто уничтожить Мендера без суда и следствия.

Наверное, вид у меня был устрашающий, когда я шел обратно к Анне. Все во мне кипело. Но оказавшись рядом с ней… я понял, что да, сейчас важнее «заяц». Я сделал правильный выбор.

Она смотрела на меня расширенными от страха глазами. Дрожа, жалко обняв себя руками за плечи… О Боже! Она же принимает мою ярость на свой счет! И ждет… боли, наказания! Ждет расправы! Не может не ждать!

Жалость и боль залили целиком. Я просто подхватил девушку на руки с единственным намерением — никогда не отпускать.

Я вынесу ее на руках из этой ее жизни. Унесу от всего мира. Спрячу, если нужно.

А Мендер Транси умрет, получив перед смертью все, что ему причитается.

… И никогда… никогда я не сделаю с ней того, что собирался. Потому что это убьетее, снова сделает из нее вещь.

Я найду другой способ достичь своих целей. Обязательно найду. Ведь это важно не только для меня лично. Важно для всего мира.

Но больше ничто подобное не коснется Анны.

…Я врал Анне. Ведь скажи я ей, что разузнал о ней и бездонном аде ее жизни, ипервый ее вопрос будет о бабушке.

Ради чего она выживала эти годы? Не только ради себя. Не только из-за желания жить, что сидит в каждом из нас. Она не сошла с ума и не покончила с собой не потому, что хотела жить.

Чтобы выжить в самой экстремальной самой сложной ситуации, нам нужно нечтобольшее, чем мы сами. Анна выживала ради того единственного, любимого, чтооставалось за пределами ее тюрьмы…Чтобы послать весть любимому человеку, чтобы успокоить близкое ей существо. Она выживала ради бабушки….

И сейчас, когда она только-только вырвалась из бездны, она не выдержит, узнав, что той, ради кого она сохраняла себя и свой разум, больше нет.

«Сейчас спи. Просто спи», — я кладу ладонь ей на лоб, на глаза и мягко усыпляю. Спи, Анна, пусть у тебя будет спокойная ночь. А я… мне нужно подумать. И, пожалуй, до утра я могу быть рядом.

Не выдержав, невесомо касаюсь ее губ губами. Анна. Девочка.

Ангел с отрезанными крыльями.

Глава 9. Нина

В ту ночь мне снилась Нина. Не кошмары, что были в нашей с ней жизни, а первая встреча с ней.

Когда меня похитили, была тьма. Не знаю, оглушил меня бандит или вколол что-то усыпляющее, но я помнила только тьму. Не знала, где меня везли и как. Когда начала приходить в себя, вначале тоже была тьма. И я выбиралась из нее, раздвигала ее, как будто всплывала на поверхность.

Потом век коснулся неяркий свет.

Голова раскалывалась от боли, в горле пересохло. И веки, казалось, не желали подниматься — тяжелые, опухшие. Я лежала на чем-то жестком, тело ломило, как будто меня болтали и перекидывали, как мешок с картошкой.

Но чья-то мягкая прохладная рука сжимала мою ладонь. И это касание было… словно связью с окружающим миром. Оно показывало мне: ты жива.

Я осторожно открыла тяжелые веки и встретилась взглядом с большими голубыми глазами на широком простом лице. Это была девушка — невысокая, полнее меня, с длинными русыми волосами. Она сидела на небольшом стульчике.

И, несмотря на все произошедшее прежде, ее присутствие не вселяло опасности, наоборот, успокаивало.

— Как хорошо, что ты пришла в себя, — очень доброжелательно, но неуверенно произнесла девушка. И я с удивлением заметила, что в уголках ее глаз набухли слезы. Словно она не чаяла, что я очнусь. — Ты очень долго была без сознания… Не знаю, что они с тобой сделали… Меня зовут Нина. А тебя?

Казалось, она пытается побольше говорить, чтобы заполнить нишу в моем разуме, куда вот-вот придет страх и недоумение.

— Я Анна, — ответила я. — Где мы?

Я осмотрелась и попробовала сесть, хоть перед глазами еще кружились черные круги. Стоило повернуть голову, и острая боль сжимала виски и темечко. Нина мягко обхватила меня за плечи и уложила обратно.

— Полежи еще… Когда я здесь оказалась, было… очень плохо. Тебе нужно еще полежать…

Это было небольшое полутемное помещение, чуть больше моей спальни в бабушкином доме. Единственный источник света — неяркая лампочка под потолком. Голые каменные стены, от которых несло холодом, такой же пол и потолок. Я лежала на жестком матрасе с подушкой у одной из стен, а прямо напротив — у другой стены — был еще один такой же матрас. В середине стоял деревянный стол без скатерти и еще один стул. На столе — несколько книг, прозрачный кувшин с водой и стакан, из которого торчали ручки и карандаши.

А единственным входом в помещение служил проем без двери, с густой решеткой, как у тюремных камер.

Я содрогнулась. Сырой холод начал сочиться под платье, казалось, он проникал до костей.

— Где мы? — пристально глядя на Нину, повторила я. — Нина, скажи мне, не скрывай от меня, пожалуйста… Страшнее уже не будет…

— Только обещай не очень пугаться, ладно? — тихо сказала Нина.

Я кивнула и ощутила новый прилив боли в темечке. Нина грустно посмотрела на меня.

— Мы в подземелье Мендера… Это… как тюрьма под землей, только его личная.