Впрочем, теперь она этого не может. У нее обычное человеческое тело, и дух Древней не может перенести его в другой мир.

Она больше не Ки’Айли.

Больше не Ки’Айли? А кто же она тогда? Карина усмехнулась про себя.

Она теперь Карина. Но и быть Ки’Айли она никогда не переставала.

Засунула руки в рукава, натянула капюшон почти до середины лица, свернулась, как воробышек, и смотрела в белое буйство. В буйство, которое погребет ее здесь, если она не найдет способ выжить.

А она должна. Должна! Ведь смогла выбраться из лабиринта дракона!

Впрочем, лабиринта не существовало на самом деле. А этот снежный мир существует, он реален, он материален. А вот неощутимая стеклянная дверь между мирами больше недоступна для нее.

«...Я Ки’Айли из Рода Энио. Я ходила по мирам. Я стояла на страже миров в те страшные времена, когда взрывались космические корабли, зеленый туман пожирал планеты, и все висело на волоске. Я предсказывала будущее и сражалась за него, как могла», вдруг пронеслось у нее в голове.

«Я Ки’Айли из Рода Энио. Я могу ходить по мирам. Я ощущаю стеклянную дверь. Я Древняя, я справлюсь! Я... Ки’Айли из Рода Энио, я Древняя... О Господи, сколько раз я говорила это «Я Древняя, я справлюсь!», но не справилась с Одобренным браком, умерла, оставив любимому бесконечное одиночество».

«Я Ки’Айли из Рода Энио. Я стояла на страже миров, когда... И на этот раз я должна...»

В теле неизвестно откуда появились силы. Карина рывком поднялась на ноги. Нужно выжить.

«Господи, помоги! Да помоги же мне увидеть эту проклятую дверь! Эту незримую грань, что раньше я ощущала так органично! Помоги мне, Господи! Ответь на мою молитву! Ведь я не прошу о большем...

Может, побиться головой о стену? — рассмеялась Карина про себя. — О стеклянную незримую стену, что разделяет миры. Вдруг рухнет... Ведь рухнул лабиринт дракона».

И она снова смеялась. Смеялась отчаянно, и смех согревал окоченевшее тело, хоть она едва стояла на ногах, пошатываясь, как моряк на палубе в самый сильный шторм...

«У меня истерика, — подумала Карина... — Но это хорошо, пока меня трясет от смеха, не замерзну!»

А разум и чувства вслед за ним повторяли:

«Я Ки’Айли из Рода Энио. Я Предсказательница Древних. Господи, помоги мне! Пожалуйста!»

Она отчаянно подалась вперед с последней судорогой смеха, на которую еще было способно ее тело. Словно и верно хотела ударить головой в невидимую стену.

Неожиданно перед глазами встала ледяная башня, прозрачная, блистающая... Наехала, как пресс, а Карина всем существом рванула сквозь нее. На мгновение показалось, что ее дух выбирает все ресурсы тела, все что было, все, что оставалось в нем, — в единый порыв. В один удар...

Она сделала шаг, как будто пробивала лед, перед глазами помутилось от немыслимого усилия. И она потеряла сознание.

***

Новый мир, еще не исследованный ими. И снова Рон’Альд как будто принюхивался. А Ар’Тур отчаянно сдерживал дошедшее до предела напряжение. Хотелось бежать по мирам неизвестно куда, только чтобы не было этих задержек... Но уговаривал себя: дядя знает, что делает. В конечном счете, именно его чутье и его особые умения позволили хотя бы определить сектор Вселенной, куда занесло ребят.

И вдруг Рон’Альд замер, и на его обычно спокойном лице отразилась сильная тревога. И самого Ар’Тура пронзило чувство опасности — не за себя, за Карину. Такое же ощущение было у него, когда она полетела на Землю в отчаянной попытке спасти уцелевших соотечественников. Когда ее жизнь висела на волоске. Тогда он точно знал, что ощутил бы, если бы она погибла. Знал, что жива, но тревога, ощущение, что она в страшной опасности, — не покидало. И он хорошо помнил, что когда был Эл’Боурном, сразу понял — Ки’Айли погибла. И сейчас она на грани, как будто лишь тонкая ткань отделяет от того ужасного ощущения, что скрутило его в момент смерти любимой...

Ар’Тур поднял взгляд. Дядя озабоченно смотрел вперед, потом перевел взгляд Ар’Туру в лицо.

— Карина, — сказал он. — Она умирает. Я чувствую. Как будто зовет меня.

— Наверное, что-то осталось от Одобренного брака, я тоже ощущаю, — кивнул Ар’Тур и подошел поближе, чтобы Рон’Альд мог прикоснуться к нему.

Дядя положил руку ему на плечо.

— Она где-то здесь... Может быть, даже в этом мире, — сказал Рон’Альд.

А дальше все закрутилось. Рон’Альд стремительно менял миры, делал круг и выходил на все новые и новые планеты. Прислушивался к ощущениям, на его лице усиливалась озабоченность. А Ар’Туру еще сильнее хотелось бежать, только он не знал, куда!

— Близко, очень близко, — сказал наконец Рональд. — Пожалуй, я знаю где.

Поменял мир, они сделали пару шагов и вышли в бесконечную белую пустыню. Завывал ветер, и хлопья снега летели в лицо.

***

Наверное, за сотни лет, что он хранил Вселенную, ощущения обострились еще больше, чем он думал. В сущности, Рон’Альд ощущал ее единым целым, в котором нет-нет, да и возникали колебания. И если они становились сильными — это почти лично тревожило его. Словно они с Вселенной были единым существом.