— Как всегда — ищу, какой еще исторический труд перевести на русский язык! — ответила Алиса.

И осеклась. Она впервые соврала ему. И это было… противно, неправильно.

Но как еще? Вряд ли теперь он схватит ее за горло. Но все же…

Алисе было стыдно. Он ведь попросил ее не копать в эту сторону. А она мало того два дня только этим и занималась, так еще и скрывает от него свои изыскания.

Но… бывает, что начнешь врать и выкручиваться — и остановиться очень сложно. Тем более, что Алиса оправдывала себя «великой» целью. Узнать подробности о его прошлой жизни казалось ей очень важным, просто ключом ко всему… Хоть, если посмотреть трезво — какой им от этого толк?

Узнает Доминик о своем происхождении — и что? Вряд ли он станет от этого человеком.

Но, Алиса не могла остановиться. Не зря ее настоящий, биологический отец был ученым-физиком и всю жизнь ставил эксперименты. Его увлеченность исследованиями и пренебрежение семейной жизнью когда-то и привели к разводу с Алисиной мамой…

— Доминик, скажи… А ты когда-нибудь встречал … инквизитора? — непринужденно спросила она за ужином. Легкие мурашки тревоги пробежали по спине. Но, может, узнать исторические сведения из рук очевидца легче, чем выискивать в книгах?

— Встречал, а что…? — Доминик поднял на нее взгляд, прежде устремленный в тарелку. Да, ему искренне нравилось все, что она готовила…В лице просквозило легкое напряжение. — А что?

— Нуу… — Алиса поправила прядь волос. — Я тут читала в книгах, там указаны жертвы инквизиции, очень много… Просто интересно, как было на самом деле. Действительно инквизиторы были такими жестокими людьми? Фанатиками без обычного человеческого милосердия?

Кажется, Доминик расслабился.

— Ерунда это все, — совершенно по-человечески ответил он. — Нормальные люди. И книги врут. Инквизиция существовала долго, да и сейчас фактически ее никто не отменил. Здание так и стоит в Ватикане, просто больше никого не отправляют на костер… Впрочем, и на костер отправляли редко. Обычным наказанием для провинившихся перед «святой инквизицией» была ссылка или изымание имущества. А количество казней, произведенных инквизицией, куда меньше, чем светскими судебными органами. Просто… — Алиса заметила, что в его взгляде появилась жесткость. — Протестантам выгодно было очернить католическую церковь с ее инквизицией…

— А пытки? — спросила Алиса.

Доминик вздронул.

— Зачем тебе это?

— Ну так пишут, что невинные люди страдали в пытках инквизиции…

— Почему невинные?! — вдруг рявкнул Доминик. Но тут же успокоился. Иногда казалось, что просто видеть ее лицо мгновенно приводит его в благодушное настроение. «Любуется», — подумала Алиса. И при этой мысли ее залила волна стыда. Сидит тут, как шпионка выуживает сведения…

— Были невинные, были не очень, — сказал Доминик спокойнее. — Пытки были обычной формой судебного дознания. И уж в любом случае, инквизиция пользовалась ими не больше светской власти. Кстати, именно инквизиторы начали вести нормальный судебный процесс, и нередко выносили оправдательные приговоры… — он осекся, и резко впился глазами в ее лицо. — Алиса, я сказал тебе не думать об этом!

«Догадался…» — пронеслось у Алисы. Стало как-то даже страшновато. Он резко поднялся из-за стола, и ей вспомнился их первый ужин, когда Доминик заставил ее встать, подойти к зеркалу и жадно, пугающе бродил руками по ее лицу и шее. Ну не будет же он теперь так пугать меня, подумалось ей…

А вот выкручиваться, похоже, бесполезно. И зачем только она завела этот разговор! «Мисс Марпл хренова! Шерлок доморощенный! — подумала Алиса.

— Извини, я… — Алиса подняла взгляд на него. Она хотела искренне извиниться, объяснить свое желание узнать все… Но Доминик ее перебил.

— Это не принесет радости ни мне, ни тебе! Перестань, Алиса, слышишь! Не смей! Еще раз услышу… — подошел и уперся руками в ее плечи.

— Не ори на меня! И не хватай! — почти крикнула Алиса. — В конечном счете, я не сделала ничего особенно плохого!

— Но сделала опасное, — мягче сказал он. — Пожалуйста, Алиса, — сжал зубы, усмиряя свой гнев. — Перестань заниматься этим.

— Да что же в этом опасного-то? — спросила Алиса мягко.

Он выдохнул, отпустил ее плечи и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Я не знаю, — задумчиво сказал он. Вспышка прошла, и Доминик снова был самым надежным, самым лучшим… — Может и ничего. Кроме одного. Как только ты заговариваешь об этом, пытаешься узнать — я выхожу из себя. Ты же видишь. А это … опасно для тебя.

Разумно, подумалось Алисе. В этом он, пожалуй, прав.

— Ладно, прости меня, — сказала она. Как и он на нее, она не могла сердиться на него долго. Приняла руку, встала и прижалась к нему. Грудь под ее щекой вздыбилась и опала от вздоха облегчения и наслаждения. Она знала, что любая ее физическая близость доставляет ему просто нечеловеческое удовольствие… — Я больше не буду… — шепнула она ему в грудь.

— Хорошо, моя… милая, — Доминик опустил большую ладонь на ее голову. — Прости меня тоже…

И все же на следующий день Алиса обнаружила, что все отложенные ею книги просто исчезли из библиотеки. Заодно исчезли и все остальные, где можно было бы найти сведения об инквизиции, особенно — испанской.

Вот это уже было слишком!

Алиса сжала кулаки. Да что он себе позволяет! Совсем не доверяет ей?! После всех слов нежности, после всего, что живет между ними…