— Я лучше знаю, что делать с твоим искушением! — вдруг рявкнул он. Глаза блеснули, желвак дернулся на щеке, и в лице появилось то странное выражение, что она видела ночью неделю назад. Выражение человека, который плохо осознает себя.

Алиса дернулась и испуганно отсела еще дальше. Честно говоря, захотелось убежать. И очень ярко вспомнилось, как он душил ее тогда, как жестко держал за подбородок…

Почти полминуты он сверлил ее глазами, потом лицо начало проясняться, он провел рукой по лбу, стирая наваждение.

… Они еще долго молчали. Он опустил глаза и задумчиво смотрел на гравий под ногами. От мощной фигуры исходила, кажется… боль?

— Доминик… — Алиса не выдержала. В сущности, в момент этой его вспышки ей стало все ясно. Она легонько успокаивающе погладила его по плечу.

— Алиса… — он неуверенно поднял взгляд на нее. — Я … — замолчал, будучи, видимо, не в состоянии подобрать подходящие слова.

— Сам не понимаешь, что говоришь, — тихо и осторожно закончила за него Алиса. — Потому что это говоришь не ты… про искушение, про то, что ты лучше знаешь, что с ним делать… Это твое … прошлое. Хорошо, послушай, я объясню….

— Объясни, — взгляд стал разве что не просящим. — Я не хочу обижать тебя.

— Это неизбежно! — вдруг рассмеялась Алиса. — Мы разных видов… Ты и я. Мы с тобой разной крови. Но я … буду пытаться понимать и дальше. А теперь представь себе. Знаешь, что основа хороших отношения? Доверие. Мы с тобой вдвоем тут. И, да, ты можешь обращаться со мной как угодно, у тебя есть такая возможность. Но я доверяю тебе. Верю, что ты не будешь намеренно делать мне плохо. Не обидишь специально. Вспомни… Ты чуть не убил меня, ты пугаешь меня такими вот вспышками… Но я нахожу в себе силы доверять тебе дальше. Несмотря на это. А ты… Я обещала пойти тебе навстречу, не лезть в твое прошлое. Обещала ведь, и ты вроде бы поверил! Поэтому то, что ты убрал книжки — это … ну как пощечина! Это значит, что ты не доверяешь мне. Или считаешь ребенком, не способным справиться со своим любопытством… Понимаешь?

Алиса замолчала, испытующе вглядываясь в его глаза. А самой подумалось, что… вообще-то его можно понять. Для него она ребенок и есть. Это ему пятьсот лет. А ей — двадцать. Хоть, конечно, наверно, жизненный опыт существ, подобных ему, нельзя оценивать привычными мерками.

— Понимаю, — ответил Доминик. Помолчал. — Я верну тебе книги. Я тебе доверяю. И … Алиса, ты можешь делать, что хочешь. Если тебе нужно… расследуй мое прошлое. Если тебе это нужно…

Последние фразы он произнес через силу, явно борясь с собой.

— Не надо… — улыбнулась Алиса, подвинулась к нему и положила голову ему на плечо. — Ты сам не свой, как только я или ты… или мы вместе касаемся этой темы. Не сейчас. Я не буду больше ничего «расследовать». Плохой из меня детектив…

Может быть, когда-нибудь… Сейчас ты точно не готов к этому. И я могу тебя понять… попробую. В любом случае, ты мой самый замечательный смерть. И я люблю тебя.

— Правда? — с сомнением в голосе переспросил он, и Алиса ощутила, как тонкое сладкое удовольствие растеклось по его телу. Он мягко развернул к себе ее лицо. — Ты можешь меня любить и сейчас?

— Правда, — улыбнулась Алиса. — Люди ссорятся, люди мирятся, но любят друг друга. Доминик, это просто жизнь…

Он шумно выдохнул и начал ее целовать.

Из жизни смерти и его любимой

Спустя два месяца

— Ну давай еще почитаем, что они пишут! — Алиса шлепнулась на диван рядом с Домиником и показала ему на экран мобильника.

Там, заботливо сохраненная, была статья сайта «Новое в культуре и искусстве» об Алисином переводе «Хроник наших дней», изданном месяц назад. Доминик улыбнулся:

— Ну давай, читай!

С тех пор, как в интернете стали появляться отзывы о переводе, Алиса просто сияла. Как объяснить это ощущение, когда понимаешь, что даже здесь, в отшельничестве, смогла сделать что-то полезное, уникальное? А ведь она смогла.

Теперь и перевод еще одной книги восемнадцатого столетия, прежде не издававшейся на русском языке, лежал в издательстве и ждал своего часа. И Алиса знала, что скоро он выйдет.

Как именно, Доминик, пробивает издание ее переводов, она не имела ни малейшего понятия. А на в ответ на вопросы, он загадочно улыбался. Умел теперь и так. Чем дальше, тем больше, он напоминал нормального мужчину. Конечно, все его сверхспособности оставались при нем. И он не оставил свою убийственную работу. Но изменился еще сильнее. Такой вот немного брутальный, немного мрачный, странноватый, но вполне себе человек… И очень заботливый.

А по поводу работы, Алиса теперь понимала, что… он просто не может. Судя по всему он, а может и все подобные ему, находятся в «ловушке». Не знала, как еще это назвать. И не просто в ловушке — а в ловушке, как сказали бы авторы фантастических книг «ментальной». Они просто не представляют, что можно этим не заниматься.

Время от времени он делал себе небольшой отпуск, оставался с Алисой на несколько дней, но всегда, словно завороженный снова шел «не работу».

Это была неизбежность… Грустная неизбежность их жизни. Но Алиса старалась поменьше думать об этом. Потому что в остальном их жизнь была … счастливой. А ее — вполне нормальной, даже не сносной, а очень даже неплохой.