Ясно: гестапо накрыло нашу "малину". Мы стараемся замести следы, авось нам удастся обмануть гестаповцев. А не удастся - пистолеты при нас.

Звонят внизу. Шаги по лестнице. Они приближаются к нам. На третьем этаже они стихают. Решающая минута! Остановились. Стучат в дверь. Да ведь не в нашу - молнией сверкнуло в голове.

А, может, они ошиблись, стучат к соседу, чтобы расспросить о нас? А, может, и у соседа в квартире - "малина"?

Нервы наши напряжены. Темень. В окно пробился свет уличного фонаря, те, кто стояли в освещенном его бликами углу, имели возможность переглянуться.

Многое передумали мы в эти минуты: разумеется, это хороший признак, что они так долго сидят у соседа, если бы они искали нас, то не стали бы задерживаться в его квартире; но пока они тут, рядом, опасность велика.

Наступает критический момент: они выходят из соседней квартиры. Еще минута - и они у нас. Но нет - они спускаются с лестницы. Отлегло от сердца. Чем ниже они спускаются, тем спокойнее мы становимся. Когда шаги затихли, мы окончательно успокоились и принялись гадать, что это было.

Но радость наша оказалась преждевременной: они возвращаются. Мы в ужасе. Но и на сей раз они идут к соседу. И так несколько раз они поднимаются и опускаются. Мы не можем понять, что происходит.

Мы понемногу привыкли к шагам - вверх, вниз - но не успокоились, пока не услышали шум отъезжающей машины. Звук мотора в ночи, всегда пугающий нас, на сей раз - успокаивает.

Мы прислушиваемся к затихающему шуму и чувствуем, что родились вновь.

Наутро хозяйка безразличным тоном спросила соседа, кто это "мешал ей ночью спать". Выяснилось, что соседу привезли товар на машине, разгрузили его, внесли в дом - и машина уехала.

Дорого обошелся нам этот соседский товар!

15.6.1943.

Вчера к нам прибыл Марек Эдельман. "Малина" наша теперь переполнена. Нас 9 человек, не считая Марека Фольмана, который живет у нас временно, до отъезда по заданию "Дрора" на связь с подпольной организацией в Бендине.

Чтобы разгрузить эту "малину", я переселился в другую - на улице Тварда, 31. Здесь живет Шалом Грайек (Стефан). "Малину" организовал его польский друг Фелек Райщак, который купил для этой цели полуразрушенную квартиру, отремонтировал ее сам и сделал там хорошо замаскированное укрытие.

На пороге меня встретил высокий мужчина, с густой косой волос и черными глазами, в которых светился ум. Сопровождавший меня Казик представил нас друг другу. Это и был Фелек Райщак. На вид ему было лет 40 с небольшим. Он был до войны коммунистическим деятелем и много лет провел в тюрьмах. Райщак - человек твердых политических убеждений, интернационалист, не зараженный антисемитизмом.

Фелек провел меня в комнату и велел искать Грайека: хотел убедиться, хорошо ли замаскировано укрытие.

Я буквально ощупал каждый уголок, но ничего не нашел. И тогда хозяин открыл мне секрет.

Все дело в печке. Высокая кафельная печка в углу, возле двойной стены, не вызывает никаких подозрений. В печке - двойные двери. За первой решетчатой дверью, вторая, которую надо открыть, когда хотят затопить печку. Но чтобы попасть в убежище, вторую дверь не надо открывать, нужно только поднять раму, на которой держатся двери, решетку, на которой горит огонь, словом, всю "топку" вверх. Тогда открывается большое отверстие, через которое можно лежа проскользнуть в укрытие между двумя стенами. Затем ящик "топки" опускается, печка приобретает прежний вид, и никому и в голову не придет, какой цели она служит.

Это, пожалуй, самая лучшая из всех "малин", которые мне довелось увидеть. Фелек проявил тут немалые способности конспиратора. Даже опытный строитель не смог бы обнаружить тайник.

Но не меньшее восхищение, чем сам тайник, вызывает то, каким образом удалось построить его. Чтобы восстановить разрушенный дом, нужны специалисты-строители и простые рабочие. А где возьмешь людей, на которых можно положиться? И тут Фелеку помогли его золотые руки и технические знания: он сам был и строителем, и печником. Фелек - мастер на все руки: он хороший часовщик и парикмахер, он умеет печь и варить. Но он, наверно, никогда раньше не имел случая так полно проявить все свои таланты, как в эти страшные дни. И все эти таланты он отдавал нам чистосердечно, с большим чувством ответственности, как подлинный гуманист.

25.6.1943

Я почти освоился на улице Тварда, 31, "почти", - потому, что не так легко приспособиться к условиям новой "малины".

Сам переход из одной "малины" в другую труден и опасен, но не менее трудно приноровиться к новым условиям. Как будто попал в неведомую страну.

У каждой "малины" свое уязвимое место, свои установившиеся отношения с сожителями. Каждый хозяин по-своему оценивает положение, у каждого свои методы конспирации, свои способы защиты. На моей новой "малине" мнения о способах защиты у хозяина и хозяйки разные. Он видит опасность в одном, она - в другом. Нам же приходится приноравливаться к ним обоим, ибо оба они хотят нам добра. И потому: там не стань, здесь не ляг, не говори громко, не кашляй и т.д.