Дело было в следующем: на улице Мокотовской, 1, дворник прятал в погребе одного еврея. Но убежище не было замаскировано, и подполье, помогавшее этому еврею деньгами, просило Фелека как специалиста, пойти туда и оборудовать укрытие.

Когда Фелек пришел туда, то застал в комнате дворника шпика, выдавшего еврея немцам. Мы думали, что тем дело и кончилось. Оказалось, что шпик следил все эти дни за Фелеком. Теперь его обвиняют в том, что он строил укрытия для евреев.

Нам ясно, что каждая минута промедления приближает нас к гибели. Ицхак немедленно бросился искать для нас места и заодно попытаться любой ценой выкупить Фелека. Он поставил на ноги всех наших связных, и они пустились искать нам убежище по всей Варшаве.

Нетерпеливо ждали мы целый день, связные уходили и возвращались, не найдя места. Не опоздают ли наши спасители?

И снова наступил вечер, а они все не приходят: ни немцы, ни наши спасители. Понятно, почему не приходят спасители: они не нашли нам места. Но немцы, они-то почему не приходят?

Этого мы не можем понять, не в их обычае задерживаться. Мы совсем потеряли надежду, что сможем уйти сегодня. Перед самым наступлением комендантского часа нам сообщили: сегодня уж ничего не получится, однако есть шансы на завтра. Но как продержаться сегодня? Остается одно: надеяться на чудо, авось немцы не придут.

И в эту ночь никто не спал. Нам все казалось, что ухо улавливает в тишине ночи звуки, предвещающие беду: вот остановился автомобиль возле нашего дома, вот открылись ворота, вот поднимаются по лестнице, вот-вот стучат в двери... Но и эта страшная ночь кончилась, а немцы - как ни странно - не пришли.

Настал новый день, а с ним новые надежды: вот-вот нам найдут новую "малину" и вырвут нас из этой ловушки.

Время идет, и вместо того, чтобы вывести нас отсюда, - нам передают: ждать осталось недолго. К вечеру наметился какой-то просвет:

нашлось место для одного человека. Хорошо, что хоть для одного, но никто из нас не хочет оставить товарищей. Каждый готов уступить место другому. В конце концов все решили, что уйдет Цивья.

Потом сообщили, что есть еще три места. Ушли Лейзер Левин с сыном и золовкой.

Осталось нас двое: Грайек и я. Мы решили попроситься ночевать к поляку знакомому Грайека, который жил на улице Вольска. Через связную мы передали Ицхаку, чтобы завтра он пришел нас выручить.

На улицах уже пусто. Всю дорогу мы думаем: а вдруг поляк этот не живет уже там, ведь Грайек его долго не видел; а вдруг у него не найдется места для нас, и мы останемся под открытым небом?

Мы ускоряем шаги. Стучим в дверь и с замиранием сердца ждем. На пороге появляется пани Вильман. Смотрит на нас, как будто мы свалились с неба. Она не видела Грайека уже очень давно, а меня и вовсе не знала.

Мы просим пустить нас лишь на одну ночь, обещаем утром уйти. Знаем ли мы куда? В ответ мы бормочем что-то невразумительное. Но и себе самым мы не можем ответить на вопрос, куда мы денемся утром, когда хозяйка пойдет по своим делам, и нам придется уйти вместе с ней.

И хоть пани Вильман очень боялась, она все же приняла нас приветливо и даже накормила ужином. Мы были рады и молились в душе, чтобы ночь эта длилась вечно. Но мысль, что завтра мы можем оказаться без крыши над головой, отравляла нашу радость.

После двух страшных последних ночей на улице Тварда, 31, когда каждую минуту можно было ожидать прихода немцев, ночь на Вольской промелькнула быстро.

Утром мы встали, оделись, и не знали, куда идти. И снова Грайек вспомнил, что на улице Гурчевска есть у него знакомый поляк. Решили направиться к нему. Тем временем нашим связным, может, удастся подыскать нам новую "малину". В условленном месте ждали нас Ирка и Лирка дочь Фелека), мы дали им адрес поляка, к которому направлялись, сказав, что если до вечера нам не найдут укрытия, мы останемся на улице.

Весь день мы пробыли у пана Владека (забыл его фамилию), и весь день мы думали только об одном: где мы проведем ночь?

В четыре часа дня пришли наши связные: они так и не нашли нам постоянного пристанища, но предлагают нам перейти на улицу Раковецка, 10. Там прячется несколько евреев, которые хотят уйти оттуда, потому, что "малину", видимо, "засекли", но мы сможем пожить там немного.

Не долго думая, мы отправились туда. От Гурчевской до Раковецкой - из одного конца Варшавы в другой - мы шли пешком, трамваем не хотели ехать. Ирка и Мирка сопровождали нас, идя на довольно далеком от нас расстоянии. Мы шагали по центральным улицам Варшавы, а рядом и навстречу шли немцы, эсэсовцы, жандармы, польские полицейские, шпики в штатском, известные вымогатели и шантажисты. Этих не опознаешь по одежде, их надо распознавать по лицам и глазам.

Чтобы не привлекать к себе внимания, мы вели себя, как развязная молодежь: громко смеялись, перебрасывались шуточками, толкали друг друга, приставали к ребятишкам, катавшимся на саночках и т.п. Мы "вошли в роль" и забыли на время, кто мы.

На углу Раковецкой нас уже ждала наша связная Марыся Файнмессер, которая должна была отвести нас на новую "малину". Девушки, сопровождавшие нас, передали нас Марысе. Она привела нас к деревянному домику на бывшем аэродроме. Он стоит себе понуро в стороне, а вокруг - бескрайние поля. Нас встретили хозяева и указали хорошо замаскированное место под полом в подвале.