Была ночь. Над головами у них шелестели деревья, и по этому звуку и пряному запаху листвы Аршак определив, где они находятся: в небольшом саду напротив дворца градоправителя. Не слишком удачное место, подумал Аршак, однако говорить ничего не стал.

Маленький кхитаец внимательно наблюдал за ним. Потом спросил, дружелюбно улыбаясь:

– Ты Аршак, ты говорил это имя Конану.

– Правда, - Аршак удивлялся все больше и больше.
– Разве ты был в той харчевне у Абулетеса, когда Бахтияр пытался арестовать похитителя диадемы?

– О да, да, - отозвался кхитаец, кивая.
– Я был.

– Кто ты такой?
– Аршак чувствовал, что теперь окончательно сбит с толку. Кхитаец ответил с таким видом, будто одно только его имя должно все объяснить.

– Я Ючэн, - сказал он, - я жрец богини Шан.

– Я не знаю такой богини.

– Это богиня моего народа. Далеко, в джунглях.

– Пресветлый Митра! Что же ты делаешь, в таком случае, в этом проклятом богами городе? Я думал, кроме воров, торговцев и взбесившихся от скуки, обжорства и разврата вельмож, тут никого не водится.

– Я пришел сюда за украденным у моей богини, - пояснил Ючэн.

– Хорошо, но при чем тут я?
– Аршак слушал, широко раскрыв глаза. Он почти ничего не понимал из того, что говорил ему кхитаец.

– Мне нужен слуга, - без обиняков заявил Ючэн.
– Ты лучше пойдешь со мной. Если ты поможешь Шан, мой народ даст тебе много-много хорошего. Деньги, красивые шелка. Будешь хорошо жить.

– Я не понимаю, - признался Аршак.
– Почему, в таком случае, ты выбрал меня?

– У меня нет времени долго-долго выбирать. Ты честный и годишься в слуги. Конан тоже честный, но в слуги не годится. Другие нечестные. Я понятно говорю?

– Вполне. И что, в таком случае, я должен буду делать?

– Охранять меня. Не надо воевать. Если кто-нибудь приблизится злой, а я сплю - ты будишь меня. Кричишь: "Ючэн, вставай!" Этого довольно. И еще надо нести статую.

Ючэн жестом указал на темный продолговатый предмет, скрытый под покрывалом. Видимо, это и была статуя.

– Я скульптор, - сказал Ючэн.
– Я сделаю новое тело для богини Шан. Она будет смеяться, и у нас выпадет разноцветная роса. Будет красиво. Она обрадуется. Люди тоже обрадуются.

Аршак боязливо покосился на статую, лежавшую на земле. Она подозрительно напоминала обыкновенный труп. Наконец он решился.

– Можно посмотреть?

– Конечно, конечно.
– Казалось, Ючэна даже позабавила эта просьба. Он с готовностью снял покрывало, и в лунном свете перед Аршаком предстала фигура женщины, изваянная в полный рост. У нее были длинные волосы, уложенные кольцами надо лбом, большие миндалевидные глаза, изящных очертаний нос и крупный рот. Сложение женщины было достойна бойни: пышная грудь и непомерно узкая талия. Чуть-чуть широковатыми казались бедра, но это искупала идеальная форма длинных ног. Статуя была покрыта тонким слоем позолоты, таким нежным, точно золотой порошок стряхивали с крыльев бабочки.

– Хорошо - прошептал Аршак. Он наклонился поближе, всматриваясь в ее лицо.
– Только... Я как будто видел ее раньше.

– Да, да, конечно, ты видел. Все видели.

Аршак вскинул глаза на скульптора.

– Ты лепил ее с этой чертовки Зоэ!
– воскликнул он в удивлении. Неужели она согласилась позировать тебе? Не мог же ты ухватить ее черты после одной только встречи? Да и то ты наверняка мог видеть ее только в паланкине, лежа в грязи на обочине дороги, пока она проезжает ко дворцу градоправителя...

Кхитаец тихонько засмеялся.

– Я не лепил, - сказал он.
– Это сама Зоэ.

Наступило молчание. Потом Аршак переспросил:

– Что значит "сама"? Так это не статуя?

– Это тело для богини. Ты помнишь, как я сделал тебя неподвижным?

Бывшего солдата передернуло при одном только воспоминании.

– Пожалуйста, если ты не хочешь, чтобы я сбежал, не говори мне об этом. А то я буду тебя бояться.

– Нет, меня неправильно бояться. Я не злодей. Я не убиваю. Я скульптор. Я могу делать людей неподвижными. На время. Навсегда. Меня учили.

– Зачем же ты взял именно ее, Зоэ? Она такая скверная баба...

– Она больше не скверная баба. Зоэ была злая. Такая злая. Она не знала, что такое истина. Шан войдет в ее тело, озарит ее своим духом. Зоэ будет другая. Она увидит, что такое истина. Это правильно. Убить, наказать - было бы неправильно.

Аршак помолчал, осваиваясь с этой новой, непривычной для него философией.

– Возможно, ты и прав, - сказал он наконец и покосился на Зоэ.
– И ты хочешь, чтобы я нес ее на себе?