– Если бы у тебя было бы имя Когтя, ты был бы Гусь, - ухмыльнулся Воробей.

– Почему Гусь?
– Нахмурился Номи.

– Потому что всё время выплываешь, куда бы тебя ни забросило.

– На себя посмотри, шерстяная задница.

– А что я?! Я ничего!

Они ещё помолчали.

– Так что думаешь?
– Ещё раз спросил охотник.

– Думаю, что попробовать стоит, - кивнул странник.
– Отсидимся ещё немного и будем двигать. Заклинания почти не видно уже, - он провёл пальцем по щеке, где чернильные узоры теперь проступали едва-едва, - Ты восстановишься, и будет нормально. Из молодых будешь кого-нибудь брать?

– Нет. Пусть лучше остаются здесь. И твоим лишняя защита не помешает, и мне будет спокойнее.

– Приключение!
– Воробей потёр руки в предвкушении. Сейчас он больше походил на мальчишку, собравшегося на реку без спроса родителей, чем взрослого, задумавшего участвовать в смертельно опасном деле.

– Прав был Мегев, как ты до своих лет дожил-то?
– Покачал головой Номи. Странник в ответ лишь широко улыбнулся и ничего не сказал.

Мадам Лунь к удивлению охотника выслушала их план и приняла без особых возражений.

– Вам нельзя действовать вслепую, - только и сказала она.
– Подождите, пока мы соберём информацию, тогда и поедете. Да и восстановиться вам нужно.

Так пролетела неделя: они лечились, тренировались, латали одежду и чинили амуницию. Номи каждый день ходил к Миро. Они разговаривали обо всём подряд, иногда часами, словно пытаясь наверстать упущенное время. Охотник видел, что его сын хочет поехать с ними, хочет вырваться, сбежать отсюда. Чтобы всё было, как прежде. Он сам хотел, чтобы было, как прежде. Но нога не отрастёт обратно. Жизни друзей не вернуть. Орден не восстановить. Даже если сэру Лерету удастся сейчас сохранить какое-то подобие порядка в рядах охотников - Номи понимал, что это лишь немного отсрочит конец. Стоило признать: мира, каким он знал его прежде, больше не существовало.

Он посмотрел на Воробья, устроившегося тут же с штопкой. Судя по выражению его лица, починка носков была жизненно важным занятием, требующим всей сосредоточенности, на которую только способен человек.

– Воробей, скажи, почему к тебе так относятся остальные странники?

Волшебник только помычал в ответ полностью сосредоточенный на своей работе.

Охотник пытался выведать что-либо ещё во время обеда, и потом, после тренировки, но Воробей всё время уходил от ответа под тем или иным предлогом. Наконец, перед сном он его буквально загнал в угол возле туалетов:

– Что у тебя за секрет?

– Иначе что?
– Насупился Воробей.

– Здесь речь идёт не о 'иначе что', а о взаимном доверии.

– Если речь идёт о взаимном доверии - ты или доверяешь мне или нет. Зачем эти глупые расспросы?
– Охотник видел по напрягшимся плечам странника, что тот собрался сражаться.

– Мне нужно знать, что ты не замрёшь в серьёзный момент. Что твоя рука не дрогнет, и ты не побежишь.

Он сверлил своего напарника взглядом. Да, магия быстро возвращалась к охотнику, и тонкая ниточка связи между ними тоже восстановилась - пусть ещё не в полной мере - и через неё он чувствовал страх и тревогу. Чужие страх и тревогу - то, что он раньше почитал за эти чувства, даже в сравнение не шло со слабыми отголосками, гуляющими сейчас в его душе.

– Они считают меня избранным, - Воробей отвёл взгляд, словно признался в чём-то постыдном.

– Избранным?
– Охотник опешил от такого варианта. Он ожидал услышать что-нибудь про великих родителей, участие в какой-нибудь битве или перевороте... Мало ли какие внутренние дела есть у странников. Про отличительные лекарские умения, в конце концов. Но... Избранным?

– Они считают, что я спасу всех магов Когтя, - странник всё так же глядя в угол передёрнул плечами.
– От чего бы то ни было. И мы все заживём долго и счастливо.

– Поэтому так прислушивались к твоим словам тогда в зале?
– Вдруг дошло до Номи. Хотел он того или нет, но у Воробья, оказывается, было дозволение делать что угодно. Его клан ждал от него странных и необычных поступков. И позволял такое, чего не позволил бы никому другому. Охотник отступил, позволяя страннику отлепиться от стены.

– Вроде того, - тот вздохнул.
– Все ждут от меня великих свершений, но хоть бы один предложил помощь.

– Но мы же здесь? Нам дали кров и пищу, защиту...

– Все они лицемеры, - отрицательно покачал головой Воробей.
– Они тебя восхваляют и клянутся в верности до первой проблемы. А потом вжух! И исчезают с утренним туманом, словно и не было никого. Всё, чего они хотят - это чтобы я остался с ними и защитил. Даже о других поселениях не думают, каждый хочет меня себе. Вот увидишь, когда будем уезжать из Тин-ду, они всеми правдами и неправдами попытаются сделать так, чтобы дальше вы ехали без меня.

– Из-за того, что ты избранный? Что же такого в твоей избранности?