Новости на войне порой сваливаются, как снег на голову.

Находясь на заставе со стороны хутора Зезюлин, сержант Федор Карпенко заметил вдруг на опушке леса подозрительного человека, который ехал прямо в расположение партизан. Опасливо озираясь по сторонам, этот человек слез с саней, с топором в руке походил между деревьев. Потом, будто раздумав, поехал дальше в лес.

– Стой! Куда прешь?!
– крикнул ему Карпенко, выходя из-за дерева.

Человек, стараясь держаться спокойно, слез с саней. Оглянулся.

Карпенко, прищурив глаза, спросил в упор:

– Зачем пожаловал?.. Кто ты?

– А ты кто?
– с вызовом ответил дровосек, видимо, ершистый по натуре.
– Что, уже и дров заготовить нельзя?!

– А вот я тебе сейчас сделаю "заготовку"!
– крикнул сержант. И вскинув на руку трофейный автомат, грозно скомандовал: - Руки вверх!.. Обыщите его, - кивнул он двум своим партизанам, тут же вынырнувшим из-за кустов орешника.

Карпенко был уверен, что схватил шпиона, посланного немцами в лес. А задержанный, увидев в руках парня немецкий автомат, принял его за полицая.

– Распрягите лошадь!
– продолжал Карпенко.
– Мы ее конфискуем.

– Да вы что, сдурели?!
– рванулся дровосек на Карпенко.
– Я буду жаловаться...

Это окончательно утвердило сержанта в мысли, что он поймал фашистского холуя. И Карпенко для острастки двинул задержанного по скуле.

– Вяжите его!
– приказал Карпенко.
– Шпионить за нами приехал, сволочь?!.

Партизаны связали арестованного.

Как раз в эту минуту на дороге, ведущей из штаба, появился Руднев со своим сыном. Карпенко бросился к комиссару.

– Товарищ комиссар! Поймали шпиона!

– Отец! Да это же дядя Костя!
– Радик стал обнимать связанного Константина Васильевича.
– Откуда ты, дядя Костя? Здоров ли, не ранен? Наших видел? Как там мама с Юриком?

– Дай мне поздороваться сначала!
– сказал, усмехаясь в усы, комиссар. И увидев, что у брата скручены за спиной руки, повернулся к Карпенко: Что он делал?

– Да бузил...
– виновато ответил сержант.
– Драться вздумал со мной!.. Вот я его и связал.

– Я думал, что к полицаям попал, - угрюмо отозвался Костя.

– Ну, раз личность установлена, у меня вопросов больше нет.
– И Карпенко сам развязал Константину Рудневу руки.

Комиссар обнял меньшего брата. Снова на мгновение оттолкнул его от себя, вглядываясь в Костины глаза. Потом строго спросил:

– А почему не на фронте?!

Константин рассказал все по порядку: из родной Моисеевки он ушел 27 июня, формировали их полк под Москвой. Потом этот полк был изрядно потрепан противником под Трубчевском на Брянщине. Отошли под Карачево, переформировались и опять на фронт, под Смоленск, в тяжкие бои. Оставшихся в живых, а их было примерно рота, послали на охрану мостов под Почеп. Так Костя Руднев оказался вместе со своей частью в окружении. Места были ему хорошо знакомы: свои, родные! Обходя стороной Путивль и Моисеевку, где семью коммунистов Рудневых знали все, Константин свернул в Глуховские леса.

Там он набрел на партизанскую группу Петра Леонтьевича Кульбаки, бывшего заведующего райпотребкооперацией.

– Тебе сейчас одна дорога - в партизаны!
– сказал ему Кульбака, сам партизанивший еще в годы гражданской войны вместе со старшим братом Николаем.
– Только ищи, Костя, своих - путивлян, к родным местам поближе. Там тебе каждый куст знаком.

О комиссаре Путивльского отряда, Семене Васильевиче Рудневе, осторожный Кульбака не обмолвился ни словом: вдруг да похвалится Константин кому-нибудь любимым братом? А встретиться ему могут разные люди, и такие, что нарочно в партизанский район подосланы.

Кульбака верил: братья Рудневы найдут друг друга.

Наконец Константин все же добрался до своей Моисеевки, встретил родных сестер. Погоревали вместе, обсудили, как жить дальше. И конечно же, он расспросил о братьях. Но сестры, увы, ничего о них не знали.

Утром Костя пошел к невестке - Розе, жене старшего брата Василия.

– Сеня здесь, в нашем районе, - озираясь, будто у стен могли быть уши, прошептала невестка.
– Ищи его, Костя, или в Новослободском или в Спадщанском лесу.

На следующий день Константин, заткнув топор за пояс, взял на колхозной конюшне лошадь (немцы пока еще не тронули колхоз) и поехал в урочище Спадщина будто по дрова.

Рассказав о том, что пережил сам, Константин пристально поглядел в глаза брату.

– К кому же мне теперь идти, как не к тебе, Сеня?! Я тут останусь! Эти санки и все снаряжение я только для виду взял, для маскировки. Партизанить с вами буду. Что тебе выпадет на долю, то и мне. Пусть одна судьба у нас будет!

Но комиссар, подумав, сказал после паузы: