— Привет, пап, как ты себя чувствуешь? — спросила она, стараясь говорить бодро, хотя чувствовала напряжение от желания разрыдаться. И снова она нашла отца одного, ее матери и сестры нигде не было видно.

Мужчина шевельнул губами и скорчил гримасу. Сьюзен потянулась к воде на столике и поднесла соломинку к его рту, чтобы он мог пить. Вода стекала по лицу отца, но он сумел проглотить немного, достаточно, чтобы облизать язык, но недостаточно, чтобы помочь потрескавшимся губам. У Сьюзен заныло в груди.

— Бывало и лучше, но я долго спал. Несколько часов меня никто не будил. — Его голос был хриплым, и хотя Сьюзен избегала отца годами, она скучала по сильному мужчине с глубоким, повелительным голосом.

Она взглянула на карты на стене и увидела, что его показатели проверяли менее часа назад. То ли ее отец потерял счет времени, то ли был настолько одурманен, чтобы облегчить свою боль, что даже не знал, когда приходили санитары. Ни один из сценариев не был приятным для рассмотрения.

— Ну, я рада, что ты чувствуешь себя отдохнувшим, по крайней мере. Болит что-нибудь?

Его лицо исказилось.

— Не болит. Лихорадка. Мало двигаюсь. Спина меня убивает. И сухость. — Он указал на свой рот сжатыми пальцами. – Мало пью. Я не могу держать чашку.

Рассердившись на свою семью, Сьюзен решила, что не оставит отца, пока не найдет кого-нибудь, кто сможет занять ее место на несколько часов, чтобы убедиться, что у него есть вода, в которой он нуждался. Она поставила кружку и наклонилась, чтобы положить руки на плечи отца.

— Давай, посмотрим, нельзя ли тебя немного подвинуть, и избавить от боли.

Сьюзен подняла его и усадила прямо, поморщившись от того, что он был легкий, как перышко, и помогла мужчине повернуться из стороны в сторону. Она взяла его руки в свои и подняла их над головой, заставляя мужчину потянуться, хотя у него не было сил сделать это самому. Она проделала с его ногами несколько упражнений, а затем помогла отцу вернуться в удобное положение, подложив под спину подушку. У него появилась пара пролежней, отчего ее охватила ярость. Она собиралась сообщить о плохом обращении и проследить, чтобы их немедленно вылечили.

— Папа, я вернусь через минуту, хорошо? Я хочу, чтобы ты закрыл глаза и отдохнул, пока я не вернусь. — Он неопределенно кивнул. Мужчина уже изможденно наклонил голову, устав от ее забот. Сьюзен выбежала в коридор, ища подходящего человека, чтобы выплеснуть свой гнев. Она почему-то не видела препятствие из черной кожи, пока не врезалась в него головой.

Отскочив назад и ухватившись одной рукой за стену, Сьюзен с удивлением оглядела массивного человека.

— Боксер?

Тот одарил ее улыбкой, которая не коснулась его глаз.

— Привет, малышка. Только представьте, что мы столкнулись здесь.— Он усмехнулся.

Сьюзен закатила глаза от каламбура и начала двигаться дальше, отчаянно желая врезать кому-нибудь в живот. Однако она остановилась и нахмурилась. У нее было плохое предчувствие.

— Почему ты здесь?

Он почесал платок, повязанный вокруг головы, избегая встречаться с ней взглядом.

— Знаешь, у одного из братьев была небольшая проблема. Мы заботимся о своих и все такое.

Он был непривычно рассеян, и она прищурилась.

— Что случилось с Джимом? — Сьюзен не была глупой. Если бы это был кто-то другой, он просто ответил бы ей прямо. Боксер был ужасным лжецом и еще хуже умел уклоняться от прямых вопросов.

Его широкие плечи опустились, и он вздохнул, сжимая переносицу.

— Он немного перебрал с выпивкой, и я решил отвезти его в больницу.

Сьюзен закрыла глаза и сосчитала до десяти.

— Алкогольное отравление. – Подытожила девушка. — Где он?

— Точно не знаю. Его довольно быстро отвезли обратно в отделение неотложной помощи, а меня выпихнули после того, как я сказал им, что его уже вырвало, и показал результат.

Слишком поздно Сьюзен поняла, что он весь в рвоте, и она врезалась прямо в него. Это объясняло запах, который девушка уже чувствовала. Она сморщила нос.

— Ты здесь один с ним?

— Вилли где-то здесь, но я не знаю, куда он пошел. Он влюбился в какую-то маленькую сладкую стриптизершу внизу. — Боксер ухмыльнулся. — Иногда он такой жуткий. Я не понимаю, как он может так много трахаться.

Это было больше, чем ей хотелось услышать, и Сьюзен подняла руку, чтобы остановить разговор.