– Более ничем молодые люди не запомнились?

– Никак нет, ничем.

– Ступай, – когда Иванов вышел, Соловьев произнес: – Благодарю, господин Вербицкий, за помощь.

Улица встретила надворного советника городской суетой, словно окунулся в воды холодной до озноба реки.

Степановых в столице пруд пруди, поэтому стоит начинать с Гатчины, оттуда наверняка укажут, где искать господина в шубе. Может быть, он запомнил молодых людей, а, может, что и из их разговора. В начале расследования, как говорит Иван Дмитриевич, надо хвататься за любую ниточку и тянуть ее, пока она не закончится, либо выведет к клубку.

Соловьев вернулся и отправил телеграмму в Гатчину попросив, чтобы ответ направили на адрес сыскного столичного отделения.

– Иван Иванович, вы вовремя, – вместо приветствия произнес Путилин, сидевший в излюбленном кресле со скрещенными на груди руками. – Присаживайтесь, – кивнул подбородком на свободный стул. – Докладывайте, что у вас.

– Телеграмма послана четвертого числа сего месяца Сергеем Мякотиным, одетым в гимназическую тужурку, Марии Алексеевне, проживающей на Наличной улице. С Сергеем в почтовом отделении было еще двое, видимо, знакомых.

– Это уже след, – потер руки Иван Дмитриевич. – Вы чем порадуете, Василий Михайлович?

– Убитый в самом деле Сергей Мякотин, его опознал брат Венедикт.

– Лицо же порезано? – не сдержался помощник Путилина Жуков.

– По рваному шраму на ноге, – бросил штабс-капитан хмурый взгляд на Мишу.

– Понятно, – разочарованно произнес помощник.

– Я разговаривал и с госпожой Мякотиной, и со смотрителем гимназии, и с соучениками убитого. Ничего о нем сказать не могли, кроме того, что был замкнутым и не имел не то что близких, никаких приятелей.

– Любопытно, – добавил Соловьев, – но Сергей в почтовом отделении был не один, их запомнил чиновник потому, что они шумели.

– Этих двоих сможет опознать ваш чиновник?

– К моему прискорбию, нет, но он запомнил фамилию господина, который сделал замечание молодым людям, – и, предвосхищая вопрос Путилина, Соловьев сказал: – Я занят поисками этого господина.

– Немного, но уже кое-что есть, – подвел итог Иван Дмитриевич. – Отсюда следует, что вы, Иван Иванович, занимаетесь поисками господина, сделавшего замечание, и гимназистов…

– Они не были в форменном одеянии.

– Будем их называть так.

Соловьев пожал плечами.

– Пусть будет так.

– Миша, ты съездишь в Стрельну и расспросишь про трех молодых людей, одного в гимназической тужурке и двоих в цивильной, так, Иван Иванович?

– Совершенно верно.

– Вам же, Василий Михайлович, надо посетить квартиру господина Реброва, дяди нашего убиенного. Возможно, что-то расскажет служанка, возможно, дворник, может быть, и соседи. Так что более не смею вас задерживать, господа, и жду с добрыми новостями.

– Иван Дмитрич, – дежурный чиновник стоял на пороге, – прибыл полицейский из первого участка Петербургской части…

– Убийство, небось, – тяжело вздохнул Путилин, нахмурив брови, и, не дожидаясь ответа, резко поднялся, оттолкнув кресло.

– Так точно, у Сытнинского рынка.

– Жуков уехал?

– Нет еще.

– Передайте, чтобы ждал меня у входа, мое задание для него нынче отменяется.

– Хорошо, – и чиновник кивнул, что, мол, все передаст младшему помощнику.

Путилин поднял руку к лицу, словно что-то забыл, потом взял трость и направился к выходу.

Жуков прохаживался вдоль коляски, которую остановил, чтобы отправиться без задержки на Петербургскую сторону.

Присланный полицейский отбыл, как приказал ему помощник пристава, после доклада о происшествии дежурному чиновнику. Узнать подробностей дела было не у кого, у Ивана Дмитриевича испортилось настроение.

До Мытнинского рынка домчались быстро, Путилин всю дорогу созерцал немигающим взглядом спину возницы. Миша старался не касаться начальника, хотя в коляске и было тесно.

Остановились они перед домом. Там толпились любопытствующие и соседи, наслышанные о кровавом злодеянии. Слухи распространяются быстро, и поэтому в толпе было озвучено с десяток самых нелепых версий случившегося.

На тротуаре Иван Дмитриевич тихонько толкнул Жукова в спину, Миша понял, что необходимо послушать, что говорят обыватели. Сам же Путилин направился к одноэтажному деревянному дому, перед крыльцом которого прохаживался высокий, как коломенская верста, полицейский. При приближении начальника сыскного отделения он браво вскинул руку к околышу фуражки. Путилин в ответ кивнул и поднялся по трем ступеням.