– Да, Ваня, все это предстоит сделать вам троим. А я буду заниматься в кабине подготовкой к запуску моторов, – ответил летчик.

– Успеем ли? Каждая секунда будет на счету.

– Надо успеть.

– Ладно. Согласный я. Лишь бы утечь отсюда поскорее.

– Давно бы так, – проворчал Соколов. – Дальше нам с Володькой нужно сделать так, чтобы утром вся группа попала по разнарядке на аэродром в одну бригаду.

Немченко уверенно кивнул:

– Сделаем. Охранникам наплевать, кто из нас где работает.

Замечание было справедливым. За распределением нарядов на работу куда ревностнее следили блатные, коих в лагере Карлсхаген набиралось около трех сотен. Эти наглые типы сбивались в дружные банды и были на редкость организованны. Они захватывали самые легкие наряды и вообще умели обеспечить себе приемлемую жизнь за счет других. К примеру, ходили истопниками в котельную, подряжались дежурить по кухне или подметать жилые бараки. Остальным же доставалась каторжная работа на «свежем воздухе». Так военнопленные называли плановые мероприятия по маскировке аэродромных объектов и техники, засыпку воронок от разрыва авиабомб, разгрузку грузовых железнодорожных вагонов, тяжелые ремонтные и восстановительные работы.

– Сделаем, – еще раз повторил Немченко и легонько хлопнул по плечу Девятаева: – А дальше, Миша, все будет зависеть от тебя.

– Не только от меня, – посмотрел тот на низко плывущие тяжелые облака. – Как удача повернет, мужики. И еще погода. Если завтра будет такая же низкая облачность или опять сыпанет снежный заряд, то побег придется перенести.

Товарищи понимающе молчали. В летном деле соображал один Девятаев – летчик-истребитель с немалым опытом полетов и воздушных боев.

– Если бы не твои «десять дней жизни» – спокойно дождались бы летной погоды и рванули, – заметил Соколов. – А так каждый час дорог. Как бы не убили тебя прежде…

– Ладно вам про смерть, – вздохнул Девятаев и двинулся к бараку. – Пошли отдыхать, мужики, завтра трудный день. Надо выспаться.

Рядом с засекреченным ракетным центром Пенемюнде, где производились и испытывались новейшие ракеты «Фау», находились одноименная авиабаза с аэродромом и два лагеря с названием «Карлсхаген».

В первом лагере содержались отобранные по всем немецким концлагерям высококлассные специалисты, занимавшиеся производством ракетных узлов в сборочных цехах завода. В их обители режим был сносный, да и кормили их гораздо лучше.

Другой лагерь принадлежал люфтваффе, его заключенные использовались для различных аэродромных работ. Девятаев и его товарищи были приписаны ко второму.

Ранним утром 8 февраля все десять человек стараниями Соколова и помощника капо Немченко были отобраны в одну бригаду для засыпки бомбовых воронок вблизи взлетно-посадочной полосы аэродрома. Еще на утреннем разводе на работы Девятаев стоял во второй шеренге, внимательно оглядывал небо и оценивал погоду.

Слой облачности приподнялся метров на триста, посветлел и стал заметно тоньше, местами к острову и к холодному морю пробивалось бледное февральское солнце. Но больше всего Михаила порадовал ветер. Несколько дней подряд он дул с севера, а сегодня сменился на западный. «Взлетать удобнее в сторону моря с курсом двести пятьдесят градусов, – размышлял он, наблюдая за трепыхавшимся флагом с черной свастикой, – и ветерок аккурат будет встречный. Поможет…»

После развода бригада заняла места в кузове грузовика, отправившегося на аэродром по извилистой лесной дороге. Сопровождал бригаду заспанный немецкий солдат с крупной и нескладной фигурой. Девятаеву с товарищами уже приходилось быть под присмотром этого молчаливого и с виду добродушного немца. Однако внешний вид часто бывал обманчив, и заключенные об этом помнили.

Первым, кто взялся оценивать габариты и физическое состояние охранника, был Кривоногов. Именно ему было поручено по сигналу расправиться с вахтманом.

«Ну, как он тебе?» – задал вопрос выразительным взглядом Девятаев.

«Справлюсь», – незаметно кивнул тот.

Четверо, составлявшие костяк группы, едва скрывали волнение перед важным и крайне рискованным делом. Остальные пока находились в неведении. Для них эта поездка на аэродром была обыденной и не предвещавшей потрясений, а хмурое февральское утро с влажным пронизывающим ветром заставляло привычно кутаться в тонкие арестантские куртки.

За прошедшую ночь, слава богу, ничего страшного не произошло – охрана Девятаева ни разу не тронула. То ли забыла о приговоре коменданта лагеря, то ли отложила экзекуцию на сегодняшний день. После подъема товарищи поинтересовались его самочувствием.

– Нормально, – ответил он. – Бывало и хуже…

Повторяя изгибы бетонной дороги, грузовик ехал через лес в сторону аэродрома. Молчаливый диалог между друзьями продолжался. Теперь Кривоногов, поймав взгляд Девятаева, многозначительно посмотрел в пасмурное небо, маячившее сквозь верхушки старых сосен.

Летчик понял вопрос и ответил: «Все по плану. Летим».

Первый пункт плана побега стал самым легким: сформированная группа в полном составе отправилась на аэродром. Все десять человек: костяк из четверых и шестерка тех, кого накануне выбрали Михаил с Иваном. И ни одного лишнего.