– Пока есть. Ты же еще и в тайнике оставил, в гараже, так что деньги есть, спасибо.

Мы зашли в кафе, Аносов уселся за столик в углу, а я попросил продавщицу наложить две вазочки пломбира с клюквенным вареньем. Хороший в этом времени пломбир, ничего не скажешь! Еще не начали его делать по ТУ, все еще ГОСТ.

– Ну что же, о твоих успехах я знаю, газетки почитываю – усмехнулся Аносов, глядя на меня сквозь стекла очков, а я с любопытством поинтересовался:

– Очки – для маскировки? Диоптрии есть?

– Слава богу – никаких диоптрий. Чисто маскировочное. Простое стекло.

– О твоих подвигах я тоже знаю – вздохнул я – И они знают.

– Кто? – насторожился Аносов, и глаза его прищурились.

– Сам знаешь – кто…Семичастный. И Шелепин. И сейчас я фактически с тобой разговариваю от их имени. Нет, не смотри – я никого за собой не привел. По крайней мере – старался не привести. Но это не имеет никакого значения. Слушай меня…

И я рассказал ему все, что услышал от Семичастного. Аносов меня не перебивал, и только когда я закончил говорить, тихо спросил:

– Ты им веришь?

Я усмехнулся:

– Ну ты сам как думаешь? Как можно верить политикам? Как можно верить людям, находящимся на таком уровне власти? Ради дела они нас пустят под каток, и не задумаются ни на секунду! Но ведь и мы не дураки, правда же? В данном случае я вижу вот какую ситуацию…

И я обрисовал Аносову то, как я вижу сложившееся положение вещей. Он задумался, кивнул:

– Логично. Да, я думаю им выгодно иметь такую структуру. Кстати, на самом деле – что-то подобное у нас и было. Разогнали. Всех разогнали! Но ты знаешь.

– Собрать людей сумеешь? Живы еще?

– Не все. Кто-то уже на том свете. А найти…можно найти. Кое-кого сразу найду. А кое-кого…нужно время и доступ к архивам. К адресам. А потом ехать и разговаривать. Они никому не поверят, кроме меня. Миш, а есть ли смысл вляпываться в это дело? Тебе это зачем? Ты богатый, успешный. Уедешь в свою Америку, да и черт с ними, пусть делают, что хотят! Ты свое дело сделал!

– Нет…раз я влез в это дело, значит, мне так его и продолжать. Пока я не буду уверен, что сделал все возможное. А отдохнуть успею. Ты же знаешь, зачем я это делаю. Ладно. Речь не обо мне. Пойдешь служить? Я уверен, что это не ловушка. Да и не докажут они ничего. Кстати, базу строят, и очень активно. Номинально – это моя дача в Переделкино. Фактически – мощная крепость. Я постарался сделать ее такой, чтобы взять приступом было очень трудно.

– Пока не знаю, приму ли я их предложение. Честно сказать, после того, что у меня было в прежней жизни…ничего не хочется. Уйти в подполье и жить спокойно долгие и долгие годы…или с тобой уехать. Примешь? Начальником охраны…

Аносов вздохнул, сгорбился, нависая над своей чашечкой с мороженым, вяло ковыряя ложкой в белой, истекающей пахучим вкусным соком массе. Я смотрел на него и думал о том, что ему пришлось пережить за этот год. И не выдержал:

– Трудно было их убивать?

Аносов посмотрел мне в глаза, усмехнулся:

– А ты как думаешь? Многие из них еще дети. Но когда я читал то что ты мне написал… Вначале трудно было. А потом я просто отключал все мысли. Как робот. Как машина. Но…устал, да. Я практически по всему списку прошел. Да не практически – а по всему. Неделю назад последнего исполнил. На годы вперед выполнил программу. Теперь – пустота. Дальше что?

– Дальше…если бы я знал! Будущее изменяется. Скоро я не смогу давать верные прогнозы. Потому – не знаю, что дальше. А ты…тебе как-то надо жить. Конечно, я тебя не оставлю, и денег дам – у меня их куча, этих денег. До конца жизни можешь не работать. Но усидишь ли на месте? И опять же – если ты не откликнешься на призыв, простят ли они тебе это? Когда люди такого уровня делают предложение…от него нельзя отказаться.

– От всего можно отказаться, Миша! – вздохнул Аносов – Но ты прав. Не усижу. И засвечусь. А они не простят, я их знаю все-таки лучше тебя. И Семичастного знаю. Он так-то мужик неплохой, я ведь и при нем тоже служил. Он тогда был Председателем. При Хруще. Но ты прав – верить этим людям можно только до определенной степени. И не потому, что они плохие. Просто в определенный момент может вдруг появиться некий выбор – или наша жизнь, или интересы государства. И я знаю, что они выберут.

– Я тоже знаю. Потому не обольщаюсь. Одно тебе скажу – я не позволю тебя растоптать. И мы всегда сможем уйти на запад. Там у меня все налажено, денег – куры не клюют! И там нас достать трудно. Так что не будем думать о плохом – радуемся жизни и…живем!

– Живем – эхом откликнулся Аносов – Ладно, я согласен. Мне еще кое-что надо завершить, и через денек-другой я на тебя выйду. Телефон у тебя скорее всего на прослушке?

– А сам как думаешь? – усмехнулся я – И круглосуточная охрана! Я даже не знаю, сумел от них оторваться, или нет. Сомневаюсь, хотя и старался.

– Оторвался. Я за тобой некоторое время следил, вел от метро. Я бы засек. Все, прощаемся…только вот мороженое доем, и разбегаемся – Аносов улыбнулся – Давно в кафе не сидел…все в бегах, в бегах…