– Постой! Позвони Карпову и вызови его на сегодня, на пятнадцать часов. Пришлите за ним машину.

– Есть! – мужчина повернулся и вышел из кабинета, оставив Семичастного одного. Председатель КГБ углубился в чтение перечня вопросов, в такт мыслям иногда кивая головой. Прочитав, посидел минут пять, глядя в пространство, придвинул к себе распечатку разговоров в квартире Карпова в то время, когда у него в гостях были Высоцкий и Махров, и стал внимательно перечитывать ее заново. Когда дошел до места, где Карпов пел неизвестные доселе песни, нахмурился, и стал внимательно читать текст песен, шевеля губами и стараясь понять, как должны звучать эти стихи, положенные на музыку. В конце концов, отчаялся это понять и нажал кнопку на столе.

Через несколько секунд в дверь вошел референт, ступая по толстым коврам абсолютно бесшумно, будто двигался по воздуху и не касался пола. Служение безопасности государства не терпит шума!

– Дайте мне магнитофонную запись с того места, где Карпов поет песни. Я хочу это услышать.

– Есть! Через десять минут, товарищ Председатель. Еще что-то?

– Пока нет.

Через пять минут дверь открылась и два крепких молодых человека в серых костюмах внесли здоровенный импортный магнитофон. Один из них, звукооператор, наладил питание аппарата, и замер, ожидая команды начальника. Семичастный кивнул головой, и в кабинете раздался слегка хрипловатый, приятный мужской баритон.

Серыми тучами небо затянуто

Нервы гитарной струною натянуты…

Семичастный слушал, и брови его сдвигались все больше и больше. Он перестал черкать по бумаге, и теперь смотрел в пространство, будто видел что-то такое, недоступное остальным людям. Когда песня закончилась, он сделал знак, звукооператор нажал на клавишу и магнитофон замолчал.

Семичастный встал – звукооператор вскочил. Председатель подошел к магнитофону, приказал:

– Покажи, что тут нажимать, я сам послушаю, один.

Оператор быстро объяснил, тем более что сложного там ничего не было, и тут же вышел, повинуясь жесту Председателя. Семичастный включил магнитофон, усевшись рядом, и замер, прикрыв глаза и вслушиваясь в голос исполнителя.

Когда песни закончились, он выключил магнитофон, прошел к своему месту, сел, посидел минут пять не двигаясь и протянул руку к телефону правительственной связи.

– Слушаю – в трубке раздался голос Шелепина – Что хотел, Володя?

– Вчера у Карпова были гости. Раневская, Уланова, Богословский, Махров с женой, и…Высоцкий с Золотухиным. Я бы советовал тебе посмотреть распечатку прослушки, а еще – послушать запись.

– А зачем запись? – Шелепин явно насторожился – Распечатки почитаю, если это в самом деле интересно. Но запись?

– Карпов там поет. И поет так, что…ну просто за душу берет! У меня даже мурашки по коже! Песни, которые он поет, имеют огромное патриотическое наполнение, и они просто…гениальны! Мне кажется, есть смысл обязать его сделать записи на студии и выпустить пластинку – к Дню Победы. Эффект будет просто потрясающим, поверь мне!

– Вот как? Хмм…какой у нас разносторонний…Шаман! Пришли мне пленку, я послушаю. И распечатку. Там было что-то важное?

– На мой взгляд – да. Я вызвал Карпова на пятнадцать часов, сегодня. Перечень вопросов, которые нужно обсудить с Карповым у меня готов. Если у тебя будут какие-то замечания по перечню – позвони мне. Список вопросов я тоже высылаю.

– Хорошо. Жду. До связи.

Трубка прогудела, Шелепин отключился. Семичастный положил трубку, посидел, глядя в пространство и нажал кнопку вызова. Отдал приказ референту и снова подвинул к себе распечатку прослушки, старясь вникнуть в слова как можно глубже, пытаясь прочитать то, что не сумел прочитать, понять с первого раза. И даже со второго.

Шелепин позвонил через два часа, застав Семичастного за тем, что он как раз складывал листы распечатки, разметив ее своими заметками.

– Прочитал. Послушал! – сходу бросил Шелепин – да, ты прав! Я только представил эффект от этих песен, и… Как там сказал Сталин? Эта штука посильнее Фауста Гете! Обязательно записать, и срочно! Раз Богословский сам напрашивался – ему и карты в руки. Пусть делает. Я позвоню Махрову, пусть занимается. Что касается Бродского – Карпов прав. Глупость какая-то вышла. Брежневские прихвостни дурью маялись! Ты поговори с Карповым, разузнай о Бродском побольше, он точно знает о нем очень много. И кстати – это что там за история с Тарковским? Выясни. И что там за история с Высоцким – узнай. В общем – поработай с Карповым. А вообще, мне нравится, как складывается ситуация. Карпов очень полезен, очень. Отрабатывает по-полной. Кстати, как думаешь, он знает, что мы его слушаем?

– Я думаю – знает. Он совсем не дурак. Только ему наплевать. Вот я прямо-таки вижу, как он ухмыляется своей рожей. На удивление наглый, самоуверенный тип!

– А что ты хотел? Он прекрасно понимает свою ценность, и высокого мнения о себе. И справедливо! Попробуй, заработай четверть миллиарда долларов! Ничего не украв, лишь силой своего мозга и своих мышц! Можно даже назвать его гением! Потому он совершенно спокойно принимает подношения от власти. И заметь – Крпов абсолютно лоялен этой власти – вне зависимости, дала она ему что-то, или не дала. Слышал его рассуждения о родине? Вот то-то же. Многим нашим надо еще поучиться его патриотизму и самоотверженности. Вопросы прочитал, согласен. Только…осторожнее. Люди искусства, писатели-певцы они такие ранимые, нежные душой. А ты рубишь с плеча! Не обижай нашего…Шамана!