– Значит, вы у нас новобранец, молодой человек. Добро пожаловать. Садитесь.

Люк сел. Сидеть в кресле гораздо приятнее, чем нагибаться над ним с откляченным задом. Кроме того, Люк примерно представлял, что сейчас будет – ему уже не раз проверяли глаза. В кино всякие гении-заучки носят очки с толстыми линзами, но у Люка было отличное зрение. Словом, он не особо нервничал, пока Хендрикс не подошел к нему с очередным шприцем – вот тогда сердце моментально ушло в пятки.

– Не волнуйся, это просто комарик. – Хендрикс опять заревел, обнажая крупные зубы. – Потерпи, ты же у нас солдат. Совсем как в армии!

– Ага. Новобранец, – сказал Люк.

– Верно! Замри и не дергайся.

Люк молча стерпел укол. И сразу начало происходить нечто странное. И страшное. Когда Присцилла склонилась над ним с пластырем, Люк стал задыхаться.

– Я не могу… – «Сглотнуть», – хотел сказать он, но не сумел: горло сдавило.

– Все нормально, – заверил его Хендрикс. – Сейчас пройдет. – Эти слова немного успокоили Люка, но второй врач уже подходил к нему с какой-то трубкой (видимо, чтобы вогнать ее ему в горло при необходимости). Хендрикс положил руку на плечо второго врача. – Подождем немного.

Люк в отчаянии уставился на них. Слюна текла по подбородку. Неужели это последние лица, которые он перед сме… Внезапно горло открылось. Люк с шумом втянул воздух.

– Вот видите? Все хорошо, – сказал Хендрикс. – Интубация не понадобится.

– Что… что вы со мной сделали?

– Ничего-ничего. Все отлично.

Доктор Эванс отдал пластиковую трубку Брэндону и подошел к Люку. Посветил фонариком ему в глаза, затем взял небольшую линейку и измерил расстояние между ними.

– Контактные линзы не носишь?

– Объясните мне, что это было! Я же не мог дышать! И глотать!

– Все в порядке, – сказал Эванс. – Глотаешь прекрасно. Цвет лица почти нормальный. Так ты носишь контактные линзы или нет?

– Не ношу, – ответил Люк.

– Молодец. Очень хорошо. Смотри прямо, пожалуйста.

Люк посмотрел на стену. Ощущение, будто он разучился дышать, бесследно исчезло. Брэндон опустил белый экран и приглушил свет.

– Смотри только прямо, в стороны нельзя, понял? – сказал Эванс. – Если посмотришь в сторону один раз, Брэндон тебя ударит. Если снова посмотришь в сторону, получишь удар током – очень болезненный, ясно?

– Да, – выдавил Люк. И проглотил слюну. Все было нормально, горло даже не болело, зато сердце колотилось как сумасшедшее. – Интересно, Американская медицинская ассоциация знает про ваши методы?

– А ну закрой рот! – рявкнул Брэндон.

Похоже, здесь нужно постоянно держать рот закрытым – это такая настройка по умолчанию для всех подопечных Института. Люк успокаивал себя: самое страшное позади, теперь только проверят зрение – и все. Остальные дети тоже через это проходили, и ничего. Главное, он может дышать и глотать. Сейчас покажут оптометрическую табличку, он все прочитает, и его отпустят.

– Смотрим только вперед, – ворковал под боком Эванс. – На экран и больше никуда.

Заиграла музыка – скрипки, что-то классическое. Наверное, для успокоения нервов, решил Люк.

– Присс, включай проектор, – скомандовал Эванс.

Вместо оптометрической таблицы на экране появился голубой кружок. Он слегка пульсировал. Внизу появился такой же красный кружок, и Люк сразу вспомнил ЭАЛа («Извини, Дейв»). Затем возник зеленый кружок. Красный и зеленый сперва пульсировали в такт голубому, затем каждый начал вспыхивать и гаснуть в своем ритме. Стали появляться новые кружки, сначала по одному, потом по два, потом целыми дюжинами. Вскоре экран был испещрен сотнями мигающих разноцветных пятен.

– На экран, – приговаривал Эванс, – смотрим на экра-а-ан. Больше никуда.

– Типа, раз я не вижу точки сам, вы мне их показываете на экране? Такая стимуляция, да? Какой в этом…

– Закрой рот, – на сей раз команду дала Присцилла.

Пятна начали кружить по экрану: одни гонялись за другими, третьи двигались по спирали, четвертые сбивались в стайки или формировали круги, которые расширялись, сужались и находили друг на друга. Скрипки заиграли быстрее, легкая классическая мелодия сменилась чем-то вроде хоудауна. Точки на экране теперь не просто двигались, они превратились в эдакий рекламный щит на Таймс-сквер, у которого сперва случилось короткое замыкание, а потом – нервный срыв. Люк боялся, что сейчас нервный срыв будет и у него. Он вспомнил, как Гарри Кросса вырвало на сетку-рабицу; похоже, он и сам скоро блеванет, если эти точки не выключат, а блевать ему не хотелось, ведь все попадет на колени…

Брэндон отвесил ему крепкую затрещину. Звук был такой, словно где-то рядом и одновременно вдалеке разорвались петарды.

– Смотри на экран, дружок.

Что-то теплое потекло по его верхней губе. Сукин сын разбил мне нос, подумал Люк. Почему-то это больше не имело значения. Кружащие на экране точки захватывали мозг, точно какой-нибудь энцефалит или менингит. Какой-то «-ит», в общем.

– Ладно, Присс, вырубай, – скомандовал Эванс.

Видимо, та его не услышала: точки не исчезли. Они начали расти и тут же съеживаться обратно, потом увеличиваться еще сильней и снова опадать: вжу-ух и фьюить, вжу-у-ух и фьюить. Пятна стали трехмерными, соскочили с экрана и полетели к нему, вперед, и в стороны, и…